– Да. Серьезный. – Сестра направилась к двери. – Слишком серьезный. Прямо как ты. Никогда прежде этого не замечала. – Эбигейл повернулась и, разом потеряв все свое достоинство, громко закричала: – Папа! Записка Лили еще в книге? Я должна это видеть!

Лили стиснула зубы. Эбигейл могла хотеть все что пожелает. Теперь учебник хороших манер был надежно спрятан под кроватью Лили, а записка, сложенная в форме закладки, скрывалась в кулинарной книге.

Стоя за распахнутыми занавесками в комнате Эбигейл, Лили ждала, когда герцог выйдет из своего дома. Ежевечерняя прогулка по саду была своего рода традицией. Его отец обычно гулял вечерами, иногда покуривая. Частенько Эдж тоже выходил в сад, и они беседовали. Лили несколько раз подслушивала их разговоры, впечатленная тем, сколько же говорил старый герцог. Но после нескольких таких вечеров потеряла всякий интерес к нотациям об обязанностях герцога.

Когда Эдж пострадал при несчастном случае, Лили поняла, что он находится в крайне тяжелом состоянии, поскольку его прогулки в саду прекратились. За одиннадцать дней он не появился здесь ни разу.

Теперь же Лили застыла в ожидании.

Наконец в поле зрения появилась одинокая фигура. Если бы Лили не вглядывалась, наверняка не заметила бы Эджа в сумерках. Он стоял, устремив глаза в вечернее небо.

Лили взяла из гардеробной шаль и укутала ею плечи, а на голову надела капор, оставив голубые ленты свободно развеваться.

Перед выходом из дома она поправила капор и остановилась на ступенях, когда свежий воздух ударил ей в лицо. Но можно было не волноваться, ведь в такой темноте ее точно никто не увидел бы.

Во время недавнего визита к герцогу Лили пришлось ждать до заката. В противном случае по дороге в соседний дом ее могли заметить из всех окон, а она не могла оказаться замешанной в чем-то сомнительном. Лили удачно спряталась за траурным нарядом, но один слуга заметил ее возвращение и вышел к ней с метлой наперевес, решив, что в дом прокралась незнакомка.

Лили объяснила, что от солнца у нее разболелась голова, поэтому она решила защитить лицо и надеть темную одежду. Слуга в ответ недоуменно выгнул бровь, но допытываться дальше не стал.

Если бы Лили сказала, что вдруг заинтересовалась садоводством на ночь глядя, никто бы ей не поверил.

Она не могла допустить, чтобы кто-то счел ее похожей на мать – особенно Эджворт.

В прессе долго ни словом не упоминали ее семью, и Лили не хотела, чтобы это изменилось. Нелестные слова, казалось, совсем не прилипали к людям, которые поколениями жили в Лондоне, но цеплялись к ее семье, причем надолго. Все вокруг считали, что ее отец купил себе путь в высшее общество, и в некотором роде так и было.

Переведя дыхание, Лили пошла вперед. Видимо, она все-таки ничем не отличалась от своей матери.

Звук ее шагов приглушала влажная от росы трава. Лили заставила себя сбавить темп и вдохнула витавший вокруг нее в ночи аромат жимолости. А потом осторожно остановила взгляд на Эджворте.

Заметив ее, герцог развернулся и тоже втянул в себя воздух. Теперь Лили не могла видеть глаза Эджа, но чувствовала, как он занимает собой все пространство.

Она сделала реверанс, но не опустила голову. Скамья, скрытая в свете дня полукругом живой изгороди, маячила слева. Лили не могла разглядеть скамью в темноте, но все же прошла прямо к ней и села.

Эдж решительно направился к Лили, словно сам пригласил ее в сад и давно ожидал там.

– Вы должны отвадить Фокса от моей сестры, – тихо произнесла Лили, осознав, что Эдж не начнет разговор первым. – По просьбе Эбигейл папа подыскивает ей жениха.

– Это его обязанность – заниматься будущим своих дочерей.

– Прежде он никогда ничего специально не предпринимал. Но теперь он подходит к этому по-деловому и относится так серьезно, словно речь идет о его бухгалтерской книге.

– Мое имя тоже фигурирует в этой бухгалтерии? – спросил Эдж.

– Конечно. Но теперь он знает, что вас не интересует Эбигейл.

– А что он говорил о ваших перспективах?

– Что это не важно, – ответила она, – раз я не ставлю перед собой такую цель.

– Каждому хочется, чтобы в жизни был человек, который ставит его выше всех остальных и которого ставит выше всех остальных он. Эгоистично, может быть. Но такова людская натура.

Лили стиснула зубы, и на мгновение воцарилось молчание.

– Если бы люди следовали за своей натурой…

– Большинство людей именно так и поступают.

– А вы?

Подумав, он промолвил:

– У меня натура педантичная. Склонная действовать по плану.

Их снова окутала тишина.

– Ваша светлость, – произнесла Лили мягче, без намека на былое ехидство.

– Мисс Лили, – его голос понизился почти до шепота, – говорите мне все, что хотите. Всегда.

Лили поднялась:

– Мне все равно, что творит ваш кузен. Но я всерьез опасаюсь, что моей сестре сделают больно.

Она подошла ближе. При свете дня это представлялось бы неподобающе близким, но ей нужно было взглянуть Эджу в глаза.

Она вскинула руку и легонько щелкнула ногтем по своему переднему зубу.

– Вы замечали, какие белые у него зубы. – Ветер трепал ее капор, и Лили схватила другой рукой развевавшиеся ленты.

– Зубы? – прищурившись, переспросил Эдж. – Какое мне дело до зубов Фоксворти? Меня это не волнует.

– А вот моя сестра заметила. Эбигейл считает, что у него самый восхитительный рот, который она когда-либо видела.

– Это всего лишь зубы. Ему повезло, что никто их ему еще не выбил.

– Это уничтожило бы мою сестру, – вздохнула Лили. – Она замечает в нем все, вплоть до мелочей.

– Фокс вдохновляет на подобную чепуху.

Ее губы чуть дрогнули.

– Я спрашивала ее о вас. – Лили в который раз не заметила у этой невозмутимой каменной глыбы хоть искру эмоций.

Эдж подался вперед, но Лили показалось, что его не слишком интересуют слова ее сестры. Лили почувствовала, что он слушает с таким вниманием, чтобы оценить ее взгляд на ситуацию, а не узнать мнение Эбигейл.

– Она думает, что у вас тоже красивые зубы, но не так в этом уверена.

Он дернул бровями, словно отмахиваясь от этих слов.

– Мило.

Похоже, он нашел это смешным, но сдержал улыбку.

– И я спрашивала ее о ваших волосах, когда она заметила, что волосы Фоксворти при влажной погоде завиваются милыми кудряшками, – выпалила Лили. – Она как-то видела, что он забежал в дом, когда начался дождь.

– Значит, он гораздо умнее, чем я думал, раз догадался спастись от дождя.