Когда я наконец вернулась в каф-о-кан, Халия внимательно посмотрела на меня, вдыхая анисовый кофеумный запах, въевшийся в мои волосы, но ничего не сказала.

«В конце концов, ты не дочь мне», – должно быть, подумала она.

Как бы то ни было, в тот день, как и в следующие, я подолгу работала, с удовольствием перебирая шершавые бобы какао, тщательно растирая миндаль и размешивая барбарисовый отвар. Пока однажды на пороге нашего каф-о-кана не появилась моя знакомая – разодетая в кружево и бархат Фиджан со скорбным выражением на лице.

– Кажется, одна из посетительниц хочет видеть тебя, – не скрывая любопытства, сообщила мне Мале.

Гостей в разгар дня обслуживала она, а я помогала иногда подавать блюда с дымящимся кофе и тяжелые тарелки.

– Надо же, – с невозмутимым видом я отряхнула одежду и прошла из кухни в прохладный гостевой зал.

– Присядь, – попросила Фиджан ласково, указывая на циновку рядом со своей.

Я выполнила ее просьбу, безмятежно поставив на стол локти.

– Ежени, не думай обо мне плохо, – печально начала подруга. – Мне, наверное, не следовало тащить тебя в Бахче-Ар, но я не желала зла. Кстати, когда ты ушла оттуда? Тебя никто не обидел?

– Не волнуйся, со мной все в полном порядке, – заверила я и, припомнив высокую стройную фигуру Шахрийяра, добавила: – Я заночевала у друга.

– В Саду Желаний? – недоверчиво спросила девушка. – Ты не перестаешь меня удивлять… Тем не менее, я все еще должна объясниться. Поверь, я и не думала склонять тебя к кофеуму, просто иногда мы – безнадежные мечтатели – в самом деле безнадежны…

– Фиджан, не нужно оправдываться. Ничего плохого не случилось. Наоборот, я поняла нечто очень важное…

– Ну и славно, – лицо ее просветлело. – Ты ведь не бросишь наши собрания?

– Думаю, нет, – я улыбнулась.

Фиджан, вертевшая в руках чашку, полную мате, показалась мне чрезвычайно забавной. Больше всего ее заботил покой, незыблемость собственного, до мелочей продуманного мира. Именно потому моя подруга приходила в такой ужас от мысли, что я внезапно покину ее.

И даже понимая все это, я любила Фиджан. Мне нравилось, как она одевается, нравились ее легкость и беспечность, прекрасный вкус. Из ничего она могла устроить целое представление, возвести дворец из пары картонных коробок, состряпать пир из яблок, чая и ирисового варенья.

Кроме того, непревзойденная Фиджан уже стала частью моей жизни в Кейптауне, и я ни за что не согласилась бы вычеркнуть ее ради собственного спокойствия.

– Ежени, чтобы мы могли помириться окончательно, я хочу пригласить тебя на свадьбу…

– Твою? – не поверила я.

– Нет, – моя подруга развеселилась. – Замуж выходит сестра одного из мечтателей. Они с ней – дети богатого кейптаунского купца, который выдает младшую дочь за торговца шелком. Говорят, муж увезет ее далеко на восток.

– Погоди, – в мою голову закрались смутные подозрения. – А не была ли эта особа влюблена в другого?

– Откуда ты знаешь? – ахнула Фиджан. – Я как раз собиралась рассказать тебе. Историю печальной любви мне поведал брат невесты. Он клялся, что отец их неумолим, и девушке не оставалось ничего, кроме как принять его волю.

– А как же, – хмыкнула я.

– Так ты придешь на свадьбу? Гуляния начнутся завтра и будут продолжаться целых три дня. Шатры накрывают прямо на набережной, чтобы ночью жечь на пляже костры и петь песни под звуки шамболин.

– Чего? – переспросила я.

– Местные струнные, – растолковала мне подруга. – Такие странные инструменты с грифом, спирально переходящим в основание.

– Вот как они называются… Но Фиджан, разве нас пустят на чужую свадьбу?

– Весь город приглашен, – беспечно ответила она. – Гостем больше, гостем меньше – никто не заметит.

В конце концов я условилась встретиться с Фиджан на следующий день сразу за Базаром, чтобы вместе идти на праздник. Довольная, она отправилась по своим делам, и только Мале все крутилась рядом, желая узнать, каким образом наша беседа касалась таинственного Сада Желаний.

***

– Нет-нет, – басом протестовала возмущенная Халия. – Так идти на свадьбу не годится!

– Но меня даже нет в списке приглашенных. Возможно, я пробуду там всего пару часов! – Я пыталась отобрать у хозяйки каф-о-кана свою повседневную одежду.

– Торжество в Кейптауне – это не жалкое сборище у костра. Мы здесь любим веселиться. И если уж собираешься идти, непременно нужно одеться понаряднее. – Халия принялась рыться в деревянном сундуке, больше похожем на коробку из-под фруктов. – В здешних краях есть такая примета – чем неистовее народ на свадьбе гуляет, тем счастливее будут жить молодые. Нарядные, богато одетые гости привлекают достаток в будущую семью. Негоже обрекать жениха и невесту на старые брюки и рубаху в заплатах.

Услышав о местных суевериях, я успокоилась. Молодым я желала только счастья, так что безропотно согласилась надеть любое платье, которое подыщет мне Халия.

И она постаралась на славу, выудив из-под груды жестких домотканых вещей легкое, как вуаль, белое платье. Длина была идеальной, и мне осталось только прикрыть плечи чудесным муслиновым платком.

– Ночью у моря бывает ветрено, – закивала головой владелица каф-о-кана.

Ее дочь тоже собиралась на праздник, но давно ушла, предпочтя общество подруг моему.

Исполненная благодарности, я распрощалась с Халией и отправилась в сторону Базара. С высокого плато были прекрасно видны нарядные парусиновые шатры, по которым рябью бегали волны. Столы ломились под тяжестью сочных спелых фруктов, щедро приготовленных для гостей. Был здесь и свой каф-о-кан, а точнее, жаровня, на которой варили кофе, чай и угощали ими бесплатно всех желающих.

Стоит ли говорить, что на торжество собрались едва ли не все жители города, включая обитателей бедных кварталов? И, конечно, каждый старался надеть самый богатый и роскошный наряд, выпить и съесть втрое больше обычного, чтобы почтить жениха и невесту.

Фиджан уже ждала меня, вглядываясь вдаль, приложив руку ко лбу, словно козырек.

– Ах, Ежени, идем скорее!

В платье, сотканном из тысячи разноцветных нитей, она была прекрасна, как индианка.

Держась за руки, чтобы не упасть, мы спустились по крутой каменистой тропинке и, сняв сандалии, зашагали к настилу набережной прямо по песку.

– Венчание проходит прямо сейчас, высоко на утесе, – Фиджан показала куда-то в сторону морских скал. – На закате пару объявят мужем и женой, после чего доставят сюда на лодке, где молодых встретят друзья, родственники и усадят вон в тот шатер.

Я с любопытством разглядывала богато украшенное цветами, застланное коврами гнездышко для молодоженов. Вокруг шатра в специальных чашах горел огонь, чтобы освещать праздничную ночь.