Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Может, Храм может помочь?
– Не, – эль мотнул головой. – Он сказал – все штатно. Мол, новые связи растут медленно. Занимайся регулярно, и будет тебе счастье. – Илья усмехнулся. – Только вот я не понимаю, как это делать, если меня выдергивает из нового состояния не мое решение, а какой-то рефлекс, которым я не управляю.
Они молчали.
– Илия? А что вы должны делать на Земле? Ну вот прибыли вы туда – что дальше?
Эль вздохнул:
– Тонкая тема. Насколько я понимаю, со временем в моей голове должна образоваться сама собой структура, адаптирующая сознание к новому восприятию. Ну, как музыканты от длительной тренировки начинают воспринимать ноты, написанные на бумаге, как настоящие звуки, а со временем и движения пальцев, извлекающие уже реальный звук, становятся неосознанными, автоматическими. Они как бы сразу думают музыкой. Для них услышанный тон или мелодия – уже движение пальцев, без участия сознания. А нотные знаки – язык, описывающий новое восприятие мира. Храм считает, что со временем и я, подобно музыкантам, начну воспринимать реальность по-новому, и отражением этого станет новый язык. Он даже подселил его элементы в ткань моего мозга, чтобы оформление произошло легче.
Илья оторвался от ограждения, подошел к столу, взял с тарелки небольшой остаток бутерброда, задумчиво посмотрел на него и бросил в рот. Прожевав, обернулся к задумчивому собеседнику:
– Моя миссия – сообщить новый язык землянам. Вроде как к дикарям, не знающим музыки, возвращается похищенный иноземцами скиталец и привозит не только идею мелодии, но еще и нотную грамоту для комплекта. Ну а уж дикари сами это дело оприходуют, напишут пару нетленных шедевров, и тогда иноземцы примут их в большую семью меломанов.
– А если туземцы не примут родича? Скажут, не нужны нам эти заморские штучки?
– Примут, примут. Они любопытны от природы. Как только услышат музыку, оценят ее реальность, сразу найдутся те, кто это дело исследует. Конечно, творить они будут уже свое, но сама идея – извлекать гармонический набор звуков, влияющий на эмоциональное восприятие, станет привычной и понятной.
– Я так понимаю, что для этого все же надо, чтобы дикари были не сильно дикие. А то съедят они скитальца – и дело с концом!
Илья усмехнулся:
– Ну да.
– И это причина, почему Мау сейчас Храм не устраивает.
Илья задумчиво посмотрел на Сомтанара:
– Не уверен, но, кажется, да.
– Может, для начала, для опыта, попробовать передать идею какому-нибудь дикарю, который заведомо не будет кусаться?
– Вы, Сомтанар, кажется, намекаете на себя?
Архивариус почувствовал себя неуютно под, как ему показалось, слегка насмешливым взглядом Ильи, но пересилил смущение и честно признался:
– Ну, а почему нет?
Похоже, этот архивариус – родственная душа. Готов, из чистого любопытства – вернее, любознательности – сунуть голову в темноту инопланетного логова. Я какое-то время разглядывал его: хотелось понять, есть ли внешние черты, судя по которым можно было бы сразу определить этот тип авантюристов-исследователей. Но невысокий лысоватый человечек напротив мог быть кем угодно – от мелкого торговца до крестьянина. Ничто, кроме умных быстрых глаз, не выдавало в нем человека, занимавшего одну из самых засекреченных должностей в монархии Мау. Разве что говорить с ним было намного проще, чем с теми же мастерами в Саутриме, которым, помнится, пришлось долго и иносказательно разжевывать идею калибра – не диаметра ствола огнестрельного оружия, а средства измерения. Этот, похоже, понимал меня – во всяком случае, он ни разу не потребовал пояснений, к чему я уже привык, имея дело с купцами и мастеровым людом. Не хотелось его огорчать, но он, при всех его достоинствах, не годился. Язык Храма должен воспринять не отдельный человек, а человечество. Да и я, честно говоря, до сих пор не понимал, что делать с этим даром. Но огорчать гостя не хотелось, поэтому я дипломатично уклонился от ответа:
– Мы обсудим этот вариант. Но мне кажется, что вам стоило бы для начала выполнить поручение его величества. Что оно – величество, я имею в виду, – поручило вам?
Сомтанар нахмурился, встал, слегка поклонился:
– Прошу прощения, Илия. Вы правы. Давайте покончим, пожалуй, с этим.
Он подошел к небольшой сумке, которая раньше болталась у него на плече и которую он скинул на верстак, едва попал в мастерскую, порылся в ней и извлек небольшой пакетик. Немного торжественно произнес:
– Его величество просили передать, что не держат на вас зла за нарушение запрета на посещение Храма. Вместе с тем они просили напомнить, что ваши потомки на Мау остаются их подданными от рождения, и они надеются, что ваши не вполне обдуманные поступки не повлияют на будущую судьбу ваших детей.
Он уставился на меня, я кивнул, и Сомтанар продолжил:
– Кроме того, его величество благосклонно велели передать в ваше пользование древний артефакт, принадлежавший вашему предшественнику. – Архивариус начал разворачивать сверток, ничуть не соответствуя предыдущим почти торжественным словам, впился зубами в неподатливый узел, после чего весело взглянул на меня, продолжая извлекать непонятную штуковину. – Я, каюсь, любопытен. Навел кое-какие справки – предмет этот доставила во дворец лично Старшая сестра. Что это такое, я не знаю, но хранилось оно, похоже, в ее личном сейфе.
Наконец, процесс удаления упаковки был завершен, и Сомтанар протянул мне длинную прямоугольную пластину серого цвета, один угол которой был как будто надкушен. Я взял оказавшийся неожиданно легким предмет, повертел в руках – никаких надписей, символов, ничего больше, просто прямоугольник, фактурой поверхности напоминающий камень. Ровные, слегка скругленные грани не оставляли сомнений – это искусственный объект. Упоминание Старшей сестры немного насторожило, и я принял непрошеный дар с опаской.
– Вы знаете, что это? – Сомтанар, похоже, уже неоднократно исследовал непонятный предмет, и сейчас его больше интересовала моя реакция, чем содержимое разодранного пакета.
– Понятия не имею! –