Она почесала затылок. Без Курта Вада не могло быть и речи ни о триумфе, ни о покое. Понемногу у основания шеи начало скапливаться напряжение. Если она немедленно не примет лекарство, начнется мигрень, вынести которую у нее сейчас не было ни сил, ни времени. В данный момент больше, чем когда-либо, она должна пребывать в боевой готовности и не терять ясность мысли.

Ощущая пульсацию в висках, Нэте направилась в туалет и, взяв из шкафчика с лекарствами пузырек, обнаружила, что осталась всего одна таблетка.

«Только бы в серванте оказалась еще упаковка», – подумала она и прошла в коридор, а затем отворила дверь в гостиную. Сейчас ей придется вновь оказаться на сцене с серебряными столовыми приборами, стеклянным графином для воды, хрустальными бокалами и окоченевшими телами, уже принявшими последнюю пищу.

Приоткрыв дверь в герметичную комнату, Нэте была вынуждена быстро закрыть ее за собою, так как зловоние достигло существенной силы, и виновником тому был Филип Нёрвиг.

Она с упреком взглянула на его труп. Нужно будет что-то решать с ним, когда настанет время приводить тела в порядок. «Да и на самом деле, возможно, с ними со всеми», – подумала Нэте, отыскав пузырек.

Она села во главе стола и обозрела своих жертв.

Кроме Таге, который все еще валялся на полу, как выброшенный на берег морж, все они чинно и благородно сидели за столом. Рита, Вигго и Филип.

Она налила в бокал воды, взяла в рот три таблетки, отдавая себе отчет в том, что, возможно, хватило бы и двух, и подняла хрустальный бокал над остекленевшими глазами и повисшими головами.

– За вас, мои господа, – сказала она и проглотила таблетки.

Рассмеявшись своему тосту, Нэте представила, какое количество формалина придется влить в глотки своих навеки умолкших гостей. Это должно было смягчить процесс трупного разложения.

– Да, и вы скоро получите свой напиток, надо только немного подождать. Сейчас ваше общество пополнится. Кое-кто из вас знаком с нею, это Гитта Чарльз. Да-да, вы верно все расслышали. Белокурая бестия, отравлявшая жизнь многим на адском острове. Когда-то она была прекрасным человеком; будем надеяться, она им и осталась. Дама вполне впишется в вашу компанию.

Она разразилась в приступе хохота, пока напряжение в шее не остановило ее. Затем поднялась, поклонилась гостям и поспешила удалиться.

Гитта Чарльз не должна ждать.

После завтрака Рита отвела Нэте в сторону.

– Послушай. Когда ты наскучишь Гитте, она тебя оттолкнет. И это не обойдется без последствий. Ты видела, что случилось со мною.

Она вытянула перед Нэте предплечье и продемонстрировала следы от уколов. Девушка насчитала пять. На четыре больше, чем у нее самой.

– Для меня пребывание тут – сущий ад, – продолжала Рита, настороженно озираясь. – Проклятые наставницы постоянно ворчат на меня и норовят дать подзатыльник, стоит мне только замешкаться. Я драю туалеты, полощу гигиенические прокладки, выливаю помои в навозную яму. Худшее, что можно только вообразить, в компании самых безнадежных дурочек. Сучки из числа персонала действуют на нервы, то и дело в оскорбительном тоне приказывают мне, что то-то и то-то делать нельзя, «и это мне должно быть давно известно». Невыносимо! Меня жестоко травят, и виновата в этом Гитта. Только взгляни…

Рита повернулась спиной, ослабила лямки комбинезона, полностью спустила штаны и продемонстрировала множество сине-красных кровоподтеков, идущих поперек бедер под ягодицами.

– Думаешь, раны возникли сами собою? – Она повернулась к Нэте с поднятым кверху указательным пальцем. – Кроме того, мне известно, что в следующий приезд главного врача они убедят его, что меня следует стерилизовать. Поэтому мне необходимо бежать отсюда, вместе с тобою, слышишь? Ты мне нужна.

Нэте кивнула. Во-первых, Гитта Чарльз угрожала отравить ее беленой. Во-вторых, она проявляла ледяной холод в отношении остальных девушек и смеялась в полный голос, описывая, как манипулировала ими и, несмотря на их услужливость, все-таки направляла на стерилизацию по собственному усмотрению.

К тому же Нэте опасалась капризов молодой наставницы.

– Каким образом мы сможем это осуществить? – поинтересовалась Нэте.

– Я сама обо всем побеспокоюсь.

– А для чего тебе понадобилась я?

– Ты должна снабдить нас деньгами.

– Деньгами? Каким образом?

– Ты украдешь у Гитты деньги, которые она приберегла на своих прежних местах работы. Наставница хвасталась богатством, когда я была у нее в почете. Я знаю, где она их прячет.

– Где?

– У себя в комнате, глупышка.

– Тогда почему бы тебе самой не ограбить ее?

Рита улыбнулась и жестом указала сама на себя.

– Что нам, работницам в комбинезонах, делать в коридорах? – Затем лицо девушки вновь стало серьезным. – Необходимо сделать это днем, пока Гитта усердно занимается нашим воспитанием. Ты ведь знаешь, где она прячет ключ, ты сама говорила.

– Нужно будет ограбить наставницу днем? Нет, я не могу.

Тогда Рита сложила пальцы в кулак и обрушила его прямо Нэте на голову. Она побледнела, на скулах заиграли желваки.

– Можешь. И сделаешь, если тебе дорога собственная жизнь, ясно? Причем тотчас же. Мы выберемся отсюда сегодня вечером.

Комната Гитты находилась на втором этаже напротив комнаты для рукоделий, и Нэте бо́льшую часть утра, с каплями пота над верхней губой, дожидалась момента, когда можно будет встать и удалиться на одну-две минуты. Однако такой момент все никак не представлялся, так как работа была не слишком тяжелой, наставница спокойно сидела у окна и вышивала, и в целом все шло на удивление ровно и гладко. Выдался редкий день без грызни и каких-либо глупых поручений.

Нэте огляделась. Рано или поздно где-нибудь затеется ссора. Вопрос лишь в том, где и по какому поводу.

И вдруг ей пришла в голову идея.

Прямо перед нею сидели две девушки, прежде зарабатывавшие на жизнь проститутками в копенгагенском районе Писсерэнен. Их прозвали Бетт и Бетти, так как они постоянно болтали о Бетт Дэвис и Бетти Грейбл, двух голливудских актрисах, на которых хотели быть похожи и которым изо всех сил стремились подражать. Нэте понятия не имела, что это были за актрисы, будь они трижды прокляты, ибо, по правде говоря, она и в кино-то никогда не была, и разговоры эти достали ее до печенок.

А позади сидела шлюшка из Орхуса и ткала. Она была менее словоохотлива, чем остальные, возможно, потому что беседы давались ей тяжеловато; это была одна из закоренелых проституток, испробовавшая с мужчинами все, что только возможно. У них с Бетт и Бетти было припасено множество историй о своей профессии, но лишь на те короткие моменты, когда наставница выходила из комнаты. Истории повествовали о чесотке, расценках на различные виды сексуальных игрищ и сопутствующих услуг, смердящих мужиках и о том, как можно наказать того, кто отказывается платить за удовольствия.