После того, как это было сделано, и король отбыл на Восток, он, наконец удалил со своего плеча священный знак и в новом удовольствии от двойного почета — старого епископа и молодого графа, он великолепно проявлял свою власть и славу вплоть до возвращения короля. Но когда тот вернулся из плена в Германии, епископ заметил, что лицо короля ему не улыбается, и он подумал, что ему не умиротворить его никак иначе, как отказом от графства, которое он купил за большую сумму и которым владел лишь короткое время. Однако он оказался неспособным успокоить его этим, и позже горевал по поводу настойчивых вымогательств, поскольку король полагал, что денежные мешки столь великого епископа не могут быть слишком легко опустошены, особенно после того, как он предложил большие суммы для выкупа графства, которое прежде напрасно купил. Впоследствии, король, решив отправиться за море, своей королевской властью нетерпеливо потребовал обещанных ему денег, но не собираясь одаривать его графством. Епископ на это подал прошение, через специальных посланников и передав подарки, чтобы король, ради тех денег, что прошли между ними, вернул бы графство ему, или же, если он его не вернет, то пусть хотя бы воздержится от своих требований. Но король, умно польстив своему человеку (как он уже делал прежде), исполненным почтения письмом, приказал ему, приехать в Лондон и заплатить предложенную сумму, а как отец своей страны, впредь он, вместе с епископом Кентерберийским, займет место правителя всего королевства.

Возликовав от этой милости, епископ с великим удовольствием начал свое путешествие в Лондон. Он приехал на одну из своих вилл, под названием Крейк (Creik), в то воскресенье (12 февраля), за которым на неделе следует Великий пост, и когда, согласно обычаю священников устраивается пир. И там он, невзирая на свое старое тело, поглотил столько, что его несчастная утроба, которую ничто не могло усладить при искушении обилием всевозможных яств, была вынуждена принимать их до тех пор, пока не переполнилась. Когда он пожелал освободиться от неумеренного излишка с помощью рвотного, то ему стало от этого намного хуже. Поэтому, начиная с этого дня, он постепенно слабел, но все же, упрямый духом, он еще несколько дней продолжал свою поездку, доехав до Донкастера (Doncaster). Поскольку его недомогание усиливалось, то он стал неспособен бороться дальше и был отправлен водой в Ховден (Hoveden), что случилось примерно в первое воскресенье поста (19 февраля), и там он был прикован к постели. Поскольку теперь он отчаялся, из-за того, что его состояние становилось все хуже, он, по убеждению своих друзей, которые там присутствовали, составил завещание, и с этого времени, хотя и запоздало, он обнаружил появление плодов покаяния. Как он говорил, он почти не чувствовал боли, хотя его слабость постоянно усиливалась, и наконец, полностью одолела его, и он окончил свою жизнь. Когда он умер, церковные доходы его епископства были сразу переведены в казну королевскими чиновниками, которые полностью выявили все его тайные поступления и употребили все, что нашли на службу королю. Даже его слуги и чиновники не избежали допросов, поскольку, по королевскому приказу, они стали предметами строгого расследования, как если бы они разграбили его добро, и каждый, в соответствии со своими способностями, был вынужден дать возмещение из собственного имущества.

Глава 11.

О трех незаконнорожденных детях этого епископа, и о том, кто ему наследовал.

Кроме того, тот епископ, о котором идет речь, в то время, когда, незадолго до возведения в сан епископа, был казначеем церкви Йорка, породил трех незаконнорожденных детей от разных матерей. Но это не удержало его, хотя бы из уважения к божественным установлениям, от стремления к должности епископа, и не воспрепятствовало его избранию, поскольку каноны были забыты, а люди действовали неблагоразумно. Однако, Св. Григорий говорит, когда пишет духовенству и ноблям города Неаполя: "Мы узнали из сообщений некоторых людей, что диакон Иоанн, который был избран другой партией, имеет маленькую дочь. Посему, если они хотят действовать разумно, то не должны его избирать, а сам он не должен давать своего согласия, поскольку как смеет он самонадеянно приближаться к сану епископа, в то время как про него самого известно, что у него еще не было воздержания в течение достаточно длительного времени, о чем свидетельствует его малолетняя дочь?" Поэтому, раз тот человек, из-за наличия одной дочери, не должен был стремиться быть избранным на должность епископа, то еще меньше должен был к этому стремиться этот, так как имел трех маленьких сыновей.

Все же, получив епископство, он использовал его для увеличения богатств и создания великого имени тем отпрыскам, которых, через соблазны чувственных влечений, породил, перед тем как стал епископом. Однако во время его епископата детей у него больше не было. Его первенец, чья мать была благородного происхождения, главным образом любил войну, которая существует в этом мире. Следующий по порядку, благодаря благоразумной заботе отца, имел во владении многие церкви вместе с архидиаконством Дархэма, используя его все же более для удовлетворения своих потребностей, чем для пользы людских душ. Третий сын, которого отец любил наиболее сильно, также доставил ему много хлопот и расходов, он стал канцлером короля Франции, и своей ранней смертью глубоко ранил любящего отца. Второго сына (который пережил отца) он наделил большими земными благами, но спустя 6 месяцев после смерти отца он доказал тщетность и неверность этого счастья, последовав за отцом.

В конце того года, когда умер епископ, и после того, как епископство было многими способами ограблено королевскими чиновниками, этот престол, с королевского согласия, принял Филипп, аквитанец по происхождению, который в течение длительного времени был приближенным лицом при короле и соучастником его трудов, и поверенным в его секретах, и король пожелал его вознаградить благородным образом, как он того и заслуживал. Но чтобы он смог получить эту честь скорее, чем ожидать призвания на нее Богом, как это было с Аароном, то это дело было искусно устроено, и с помощью не разбиравшегося в деле, но жадного влияния короля, на выборщиков нажали так, что ни один из них и не думал голосовать против него, и они должны избрать того, кто уже прежде был избран королем, и они должны были прикрыть публичной явью церковного избрания то, что реально было определено выбором короля. Для многих людей, кто стремиться к церковным почестям через влияние сильных мира сего, стало привычным покоряться на открытых выборах, как будто они находятся на рынке, хотя в