– За что? За что? За что?

– Раздевайся, сука, быстро! Да не так, все снимай!

Это требование было ей понятно, и она сноровисто разделась догола, ожидая дальнейших команд и готовая выполнить каждую из них.

– Видишь пику?! Видишь пику, я спрашиваю?! – Боря орал как невменяемый. – Сейчас сиськи отрежу!

– Не надо, не надо... Я и так все сделаю...

Джип с затемненными стеклами несся по оживленной улице. Громко играла музыка. Глядя со стороны, никто не смог бы догадаться, что происходит внутри.

– Где эта блядь Светка?! Где она, говори!

– Дома... Зеленая, восемь. Флигель во дворе...

– Кто еще там?! Живо! Говори живо!!

– Она с Алексом и бабка... Больше никого...

– Сейчас вызовешь ее! Поняла? Поняла, я спрашиваю?!

– Поняла...

– Одевайся, сука! Жарить тебя после будем!

Достав телефон, Боря повторил адрес.

– Давайте, ждем.

Зеленая улица располагалась на окраине, в поселке Котовского. Они подъехали к первому дому и остановились. Через несколько минут подкатил второй джип с тремя бойцами.

– Иди зови. Скажешь – ограбили, нужна помощь... Если что... В лицо Зойке ткнулся кургузый ствол «макара».

– Сразу завалю, поняла? Сразу! Поняла, я спрашиваю?!

Зойка кивнула:

– Дайте что-нибудь кровь вытереть...

– Платьем оботрись! Или так иди, сейчас твоя рожа никому не нужна! Джипы бесшумно подкатились к восьмому номеру. Покосившийся саманный домишко с наглухо закрытыми ставнями производил впечатление нежилого. Хилый заборчик, ветхая калитка...

– Иди, Зоя, – вежливо попросил затянутый в кожу ублюдок, и это получилось еще страшнее, чем когда он ругался. – Вызовешь, и все. Больше тебя никто не тронет.

– Правда? – с замиранием сердца спросила Зойка. Все лицо у нее распухло, губы превратились в лепешки, нос напоминал лопнувшую от спелости грушу.

– Зуб даю! – Боря щелкнул ногтем о золотую коронку.

Прикрывая ладошкой разбитое лицо, девушка вошла в калитку. Через несколько минут следом устремились трое «быков». Они двигались пружинисто и бесшумно, как волки, настигающие добычу. В глубине двора раздался короткий вскрик и несколько глухих ударов. Вскоре бойцы вышли обратно. Двое тащили обмякшего Алекса, один вел за руки девчонок. Зойка шла спокойно, Светка дергалась и пыталась вырваться.

Алекса и Светку запихали во второй джип, Зойку вернули на место. Улица оставалась пустынной. Если кто-то что-то и видел в окна, то вмешиваться не стал. Завершив операцию, боевые машины бандитов направились на базу.

Во дворе дачи Николая Ивановича опомнившаяся Светка набросилась на Зойку и вцепилась ей в волосы.

– Ах ты, шалава! Сдала меня с потрохами! А клятву забыла? Если бы не я, ты бы весь срок «французскую мадеру» пила!

– Посмотри, что он со мной сделал, – вяло отбивалась Зойка. – Заставил, хотел груди отрезать... Да отпусти ты! – Ногтями она вцепилась подруге в лицо и резко рванула. На щеках Светки вспухли багровые полосы. Закричав, она отскочила.

– Ну, я тебя урою! – в ярости бросилась вперед Светка.

– Разнимите их! – раздалась с крыльца команда, отданная уверенным и немного ленивым барским голосом. – И отведите в сарай.

Сарай из красного кирпича стоял в углу участка, снаружи он напоминал хороший крепкий дом, а изнутри – ангар для легких самолетов. Посередине пятачок два на три был засыпан несвежим сеном. С девушек быстро сорвали одежду и вытолкнули на солому. Обе испуганно озирались на сгрудившихся вокруг парней. Каратист стоял рядом с Борей, как один из своих, а Алекс полулежал на цементном полу, на шею ему, словно ошейник, накинули удавку.

Николай Иванович в сопровождении свиты из десятка коротко стриженных «быков» зашел последним и приказал закрыть ворота. Под высоким потолком вспыхнули яркие лампы. Он был в прикольном прикиде: заправленные в ковбойские сапоги джинсы, расстегнутая на груди клетчатая рубаха с ярким шейным платком, настоящая «стетсоновская» шляпа, неизменные очки с желтыми, просветляющими стеклами. В руке хозяин держал два больших кухонных ножа и собачью плеть.

– Держите! – Он вручил девушкам ножи. – Хотите, поритесь до конца, хотите – до первой крови. Начали!

Их толкнули друг к другу. Но ни Зойка, ни Светка не были готовы к такому обороту дела. Они стояли неподвижно, и ножи были опущены к земле. В воздухе свистнула плеть – бледные ягодицы Светки рассек кровавый рубец. Еще свист ремня, и такой же рубец косо перечеркнул спину Зойки. Вторую плеть держал в длинной руке гориллообразный водитель. Девчонки продолжали стоять и тут же получили по второму удару. Вывод о том, что от них требуется, напрашивался сам собой.

– Значит, продала меня, шалава! – заводя сама себя, Светка выставила вперед нож и двинулась к противнице. – Все хорошее забыла, клятву забыла!

Пригнувшись к земле и расставив руки, девушки кружились в зловещем танце, выставив перед собой остро отточенные клинки. Они то бросались вперед, то отскакивали, наносили удары и уворачивались, подпрыгивали и приседали. Девичьи тела покрылись потом. Упруго подпрыгивали Светкины груди, свободно раскачивались более мягкие Зойкины. Когда они нагибались и приседали, открывались новые ракурсы, и зрители возбужденно сопели.

– Работайте живее! – плеть хлестнула Светку по плечам.

Она сделала резкий выпад, Зойка отскочила и тоже взмахнула ножом слева направо. Клинок описал сверкающий полукруг и едва не задел подбритый Светкин лобок.

Зрители одобрительно зашумели.

– А ты сейчас клятву помнишь? – спросила Зойка, внимательно следя за оружием противницы. – Меня заставили так же, как тебя сейчас заставляют. Нас обеих заставляют...

– Хватит болтать! – плетка обвилась вокруг Светкиных ног, и она снова прыгнула вперед, достав предплечье соперницы. Потекла кровь.

– Молодец! Коли ее! – возбужденно закричали вокруг.

Зойка бросила нож и зажала рану.

– Мочи! По горлу! По горлу давай! – надсаживался Боря, и Каратист подумал, что он действительно ненормальный.

Нож в руках Светки описал полукруг и упал на землю.

В ангаре прокатился вздох разочарования.

– Мочалка позорная! – злобно выкрикнул Боря.

Николай Иванович поднял руку, шум сразу смолк.

– Этих – ко мне, а баб – в работу, – деловито распорядился он и вышел. Возбужденно сопящая толпа набросилась на потных окровавленных девушек, подминая их и вдавливая в солому.

– Значит, решил от меня избавиться? Думал, это так просто?

Николай Иванович поднес настольную лампу к груди Алекса. Стеклянная колба лампочки была аккуратно разбита, и раскаленная спираль зловеще желтела. Когда расстояние сократилось до нескольких миллиметров, между вольфрамовым волоском и кожей с треском пробежала искра, тело сотряс электрический удар.