— Обнадежили!!!

— Да, чуть не забыл о вашей просьбе — бронзовые гвозди я достал. — Он порылся в своем объемном портфеле и, сложив четыре прозрачные из пластика коробки мебельных и столярных гвоздей, отливающих золотистым оттенком, передал их агенту.

— Спасибо, спасибо… У нас же в дурацком российском климате железные гвозди быстро ржавеют, а эти долго будут сидеть в древесине. К тому же они сосновую «вагонку» явно украсят.

— А это подарок вашей супруге, — улыбнулся янки и выложил на стол дорогие ювелирные украшения: броши в виде золотой ящерицы, несколько пар клипсов, двух видов колье, инкрустированные драгоценными камнями, небольшой кулон на серебряной цепочке, колечки, перстеньки и другие мелкие украшения.

После того как все сувениры, подарки и шпионская экипировка перекочевали в сумку Полякова, американец разразился потоком нудных рекомендаций, в которых было так много наивностей и повторов, что с позиций советского военного разведчика в звании полковника эта забота о личной безопасности агента, мягко говоря, воспринималась неадекватно. Она ему даже надоела. Он и без своего гуру знал, как пользоваться «подарками», чтобы не навредить ни себе, ни цээрушникам.

— Информацию не «солите», а деньгами не сорите, — успел только выговорить эти рифмованные слова.

Агент его тут же подправил:

— Держать информацию долго и непрактично, и опасно, а что касается — «сорить», у меня лишних денег нет, — а потом про себя подумал:

«Я тертый калач. Что ты мне разжевываешь, салажонок? Неужели я сам себе враг, чтобы сорить деньгами в Москве и тем самым привлекать чужое внимание? Так и до Лубянки можно дойти. Я должен строго и внимательно грести по выбранному курсу. Все легко дают советы, но не многие берут за них ответственность. Проблемы теперь висят на мне. Трудно рассчитывать на победу в моем деле, если позволишь себе расслабиться или поторопиться. Одно дело успевать, другое — спешить. Не надо бояться последнего дня, но и не призывать его».

— Ну, я вообще… вообще… вас предупреждаю… так, для профилактики, как у вас говорят — дабы не засветиться. Истинное мужество — осторожность. Большие способности без осторожности почти неизменно ведут к трагическому концу. Именно на неразумной трате денег попадались многие светлые головы в нашем деле, а с другой стороны, уничижение — хуже гордыни.

«Ну и мастодонта, лишенного живого слова, не говоря о чувстве юмора, послало мне ЦРУ для последнего инструктажа», — подумал Поляков и, конечно, внешне во всем согласился и поблагодарил американца.

Цээрушник был доволен, что его внимательно выслушал русский агент в звании полковника и полностью согласился с его доводами. Разговор же фиксировался диктофоном.

Да, толк в деньгах «Бурбон» знал!

Он их очень любил, считая их вездеходом в любом обществе и в любой обстановке. Ради них, любимых, он пошел на сделку с совестью, нарушил воинскую присягу, предал боевых товарищей — коллег в разведке. Ради денег он мог теперь продать даже близкого родственника, сослуживца, выпестованного колоссальным трудом агента, и на этом диком феномене строить свой служебный рост и получать награды от имени тех, кого предавал и продавал.

Он и без инструктажа цээрушников знал правило: если в кармане много денег, тут же появится соблазн их потратить. Разведчика не должен глодать огонь искушения. Поэтому Поляков не просил денег, но взамен им требовал, зная себе цену, приобретения и передачи тех товаров, которые ему нравились и были нужны.

В каждый отпуск он отправлялся с коробками радио- и фотоаппаратуры, охотничьих и рыболовецких снаряжений, золотых и бриллиантовых украшений и прочего — на таможне никто его не проверял!

И все же деньги брал, но брал ровно столько, чтобы их количество не бросалось в глаза посторонним, когда он их тратил.

Принцип самосохранения, которого он придерживался по рекомендации янки, состоял из правила: общая сумма, получаемая от спецслужб противника, тех «тридцати сребреников» не должна превышать его месячного оклада. Это правило осторожности и позволило так долго продержаться ему неразоблаченным агентом ЦРУ.

После возвращения из США в Москву Поляков, понимая, что на Родине он будет получать гораздо меньше, чем зарабатывал за границей, и горя желанием быстрее открыть дополнительный источник денежных вливаний в семейный бюджет, включается в агентурную работу. Несмотря на то что он хорошо усвоил слова американского президента Франклина Делано Рузвельта, как-то сказавшего, что деньги, которыми обладаешь, — оружие свободы, а вот те, за которыми гонишься, — орудие рабства, Поляков все же решился на гонку за «бумажными вездеходами».

«В Союзе при мизерной зарплате по сравнению с заграничным денежным довольствием мне будет труднее обеспечить семью. Хлебным мякишем крысиной норы все равно не заделаешь, а если это так, то нужно рисковать, пусть даже и предстоит, как говорится, облизать мед с лезвия ножа. Совершенство — добродетель мертвых!» — рассуждал он накануне проведения первой операции по связи в условиях столицы.

В теплый, сентябрьский день 1962 года он вышел из дома. Деревья стояли в природной позолоте. Кленовые и тополиные листья у дома выстелили многоцветную дорожку, по которой он прошел от подъезда к тротуару. Оглядевшись по сторонам, внимательно осмотрев обитавших во дворе знакомых старушек и бегавших возле них внуков и не найдя никаких настораживающих признаков (в смысле присутствия посторонних), он быстрой походкой направился к автобусной остановке. Вместо автобуса подошел троллейбус. На этом первом попавшемся транспорте Поляков доехал до станции метро «Парк культуры», лихо спрыгнул на тротуарную плитку и через центральный вход спокойно прошествовал к парку имени Горького.

У него был ответственный, а потому волнительный день: он запланировал заложить в столице для американцев первый тайник под кодовым названием «Гор» — непроявленную пленку в кассете, на которой были сфотографированы некоторые секретные документы, попавшие ему под руку во время работы. Корпус кассеты он загодя облепил пластилином оранжевого цвета, после чего обвалял свое детище в кирпичной крошке — получился окатыш терракотового оттенка, какие тогда очень часто встречались на посыпанных щебнем, галькой и осколками битого кирпича, еще до конца не заасфальтированных дорожках и площадках парка. Перед операцией по связи он сделал заранее рекогносцировку, поэтому знал, какого цвета нужен «камушек».

Ставка Полякова делалась на то, что ни один из посетителей парка не обратит внимания на его камуфляж, лежащий рядом с сородичами порой одного цвета, размера и формы у конкретной скамейки, указанной американцами в плане операции по связи через тайник…

Итак, с этой «драгоценной ношей» он вошел, как уже упоминалось выше, через входные ворота на территорию заполненного людьми парка и сразу же стал активно проверяться, внимательно всматриваясь в действия отдыхающих и их лица — боялся встретить соседа по дому или знакомого по службе. Затем он прошел мимо длинной скамейки, одиноко стоявшей у края площадки и означенной в плане связи. К его огорчению, на ней сидела влюбленная, щебечущая, наверное, о чем-то вечном парочка.