Ивар тоже не пропадал надолго. По правде говоря, он приезжал каждый вечер, чтобы мы могли провести ночь вместе. Я видела, что ежедневные поездки из города и обратно выматывают его, и один раз даже сама попросила взять перерыв, но Ивар не захотел ничего и слушать.

Будучи оторванной от цивилизации, я опять потеряла счет времени. В какой-то момент поймала себя на мысли, что не могу точно определить, какой сейчас день и даже месяц. Но то, что воды утекло достаточно, – ощущала. Дома меня наверняка уже объявили мертвой. Я думала, какую боль причинила папе, но не хотела показывать свои переживания кому-то еще. Ведь меня учили, что нужно уметь достойно принимать последствия каждого принятого решения.

Дело шло к зиме, и мы с Милой увлеченно занимались подготовкой запасов. В один из дней Лекс принес целый мешок орехов, которые насобирал в окрестностях. Погода выдалась теплой, и мы устроились перед домом, чтобы погреться на солнышке и почистить орехи, а затем выложить их для просушки. Никитка тоже не удержался, чтобы не сунуть любопытный нос, но строгая мать отсыпала ему горсть и отправила играть с другими детьми, чтобы не путался под ногами.

Заметив полный любви взгляд Милы, брошенный вдогонку сыну, я снова испытала укол совести. Ведь никто, кроме меня, не знал, что у мальчика никогда не появится фамильяр. Уехав из поселения, я позабыла об этой проблеме, но теперь обстоятельства изменились. Было трудно оставаться в стороне и просто наблюдать, как Никитка взрослеет, а родные все ждут чуда.

Машинально работая руками, я очищала ядра от скорлупы, но продолжала мысленно подбирать слова, чтобы рассказать Миле. Хотелось сделать это менее болезненно для подруги. Если бы Никитка был просто ее сыном от любимого человека – все решалось бы проще.

– Не налегай на орехи, – вдруг буркнула Мила, отвлекая меня от размышлений.

Я вздрогнула и удивленно посмотрела в наши ведерки, стоявшие у ног. В моем – между круглыми очищенными ядрышками проглядывало дно, тогда как у Милы уже накопилось приличное количество. Горки скорлупы высились примерно одинаковые. Я и сама не поняла, в какой момент начала закидывать очищенные орехи в рот.

– Извини, – пристыдилась я. – Наверно, плохо позавтракала.

Она скептически покосилась на меня.

– Ничего. Просто не надо съедать весь мешок. Оставь хоть ребенку.

Я пожала плечами, и мы вернулись к прежнему занятию. Я старалась работать быстрее, чтобы догнать Милу, но от монотонного дела опять погрузилась в размышления.

– Да ты что, глухая? – возмутилась она и повернулась ко мне, сверкая глазами. – Хватит жрать!

Я дожевала маслянистые кусочки во рту и сглотнула. Под пристальным взглядом Милы захотелось сглотнуть еще раз.

– Значит, это случилось, – вдруг тоном знатока протянула подруга.

– Что случилось?

– Он обрюхатил тебя.

– Обрюхатил?! – это слово мне не понравилось.

– Ивар. Ты беременна от него. Посмотри на свою грудь. И ты сегодня отлично позавтракала. Съела всю кашу, которую я Никитке с Лексом наварила, и еще яичницей закусила.

Я схватилась за грудь, действительно ощущая, что в последнее время она стала пышнее. Вспомнилась Ирина из гетто. Ее непрекращающийся голод. Видимо, это был один из признаков. И я ведь так запуталась в днях, что не могла сообразить, когда в последний раз приходил мой цикл.

Губы сами собой начали растягиваться в улыбке. Я уже предвкушала, как расскажу Ивару радостную новость. Только Мила, похоже, не торопилась бросаться на меня с поздравлениями. Ее лицо оставалось серьезным.

– А у тебя так было? Ты хотела постоянно есть? – спросила я, почувствовав себя неловко.

Она покачала головой.

– Нет. Меня тошнило по утрам первые два месяца. Потом все прошло, и больше ничего не беспокоило. И это хорошо, потому что мне хватало других проблем помимо токсикоза.

Я отвела взгляд, уловив намек на ее грустную ситуацию. Возможно, неутолимый голод был признаком беременности от лекхе? А у Милы все протекало по-другому, потому что в ее организме зародился будущий обычный человек? Я могла только гадать.

– Я тебе завидую, – сердито произнесла Мила, и я удивленно уставилась на нее. Подруга открыто смотрела мне в глаза. – Да. Завидую. Тебе так повезло. Мне никогда не испытать того же.

Ее признание вызвало во мне волну сочувствия. Все-таки, несмотря на внешнюю колючесть, Мила оставалась искренним и честным человеком. Не каждому хватило бы духу вот так признаться.

– Чего не испытать? – осторожно спросила я. – Беременности? У тебя же есть Никитка…

Она фыркнула.

– Всего, Кира. Любви, как у вас с Иваром. Каждый вечер он приходит сюда, и я вижу, как горят его глаза, а ты светишься. И эти ваши стоны-вздохи на весь дом…

Я почувствовала, что краснею. Мы, вроде бы, старались вести себя потише. Неужели не получалось?

– Тебе ведь явно нравится делать это с ним, – утвердительно заявила Мила. – А меня при одной мысли о сексе воротит, а мужской член если представлю…

Ее передернуло.

– Ну… – я не знала, что и сказать, – Ивар говорит, что тут все зависит от мужчины. Может, просто нужно попробовать…

Мила рассмеялась натянутым и злым смехом.

– Да кто на меня посмотрит-то? С моей репутацией? С моим прошлым? Я опять доверюсь, а вдруг меня используют? – Она отчаянно затрясла головой. – Нет. Я не верю ни одному мужику. Они все одинаковые. Им лишь бы свою палку присунуть. О наших чувствах они не думают.

В ее голосе сквозила обида и отчаяние. Я вздохнула. Бедная, ранимая, великодушная Мила! Мне стало страшно за нее.

– Ты даже про Лекса так думаешь?

– Он мой брат! Но да, даже про него.

– А про Ивара?

Она усмехнулась.

– Не хочу портить тебе настроение.

В этот момент я вдруг почувствовала, что на нас кто-то смотрит. Это оказался Байрон. Он остановился поодаль, очевидно, привлеченный эмоциональным всплеском Милы. Сообразив, что мы его заметили, тут же повернулся и поспешил дальше по улице.

Я прищурилась. Это был уже не первый случай, когда Байрон проявлял интерес… к моей подруге. Он и раньше крутился возле меня, бормотал что-то о неразделенной любви. Но только теперь я, кажется, начала догадываться, что к чему.

– А про него тоже так думаешь? – Я указала в сторону почти что убегающего парня.

– Про этого шибздика?! – скривилась Мила и задумалась. – Нет… про него так не думаю. Он безобидный. С виду. Вроде бы. Мне кажется, он девственник.

– Ну, он не шибздик, – попробовала защитить Байрона я. – Ты знаешь, кто перестрелял всех охотников в клане Седого, когда Ивар пришел спасать меня?

Она изогнула бровь.