В начале 1952 года банк «Лестер, Каин и компания» пригласили представлять интересы одной из новых американских авиакомпаний – «Интерстэйт Эйруэйз». Федеральное бюро гражданской авиации выдало ей лицензию на полёты между Западным и Восточным побережьями, и авиакомпания обратилась в банк, когда ей понадобилось собрать тридцать миллионов долларов, чтобы обеспечить финансовые гарантии, требуемые правительственным распоряжением.

Уильям считал авиакомпанию и проект в целом вполне достойными поддержки и почти всё своё время тратил на проведение публичной кампании по сбору требуемых тридцати миллионов. Банк, выступавший в качестве спонсора проекта, все свои ресурсы направил на новое предприятие, – это был самый крупный проект Уильяма с тех пор, как он вернулся в «Лестер». Он понимал, что на кон поставлена его репутация. Уильям ловко справился с проектом, довёл его до успешного завершения и был весьма доволен собой. Но лишь до того момента, когда получил очередной отчёт Коэна, в котором сообщалось, что десять процентов акций авиакомпании принадлежат одной из подставных корпораций Авеля Росновского.

Уильям понял, что настало время поделиться своими худшими опасениями с Тэдом Личем и Тони Симмонсом. Он попросил Тони Симмонса приехать в Нью-Йорк, где пригласил обоих вице-председателей к себе и поведал им сагу об Авеле Росновском и Генри Осборне.

– Почему вы не сказали нам об этом раньше? – была первая реакция Тони Симмонса.

– Я имел дело с сотней таких компаний, как группа «Ричмонд», когда работал в «Каин и Кэббот», и не мог в то время знать, что он так серьёзно вознамерился отомстить. Я убедился в этом только недавно, – когда Росновский купил десять процентов «Интерстэйт Эйруэйз».

– Возможно, что вы относитесь к этому делу слишком серьёзно, – сказал Тэд Лич. – Но в одном я уверен: будет неразумно сообщать эту информацию остальным членам совета. Паника в наших рядах – это последнее, что нам нужно в первые дни работы новой компании.

– Это точно, – согласился Тони Симмонс. – А почему бы вам не встретиться с этим Росновским и не выяснить отношения?

– Полагаю, именно этого он от меня и ждёт, – ответил Уильям. – Такой шаг не оставит у него сомнений, что банк чувствует себя как осаждённая крепость.

– А вам не кажется, что его отношение может измениться, если вы расскажете ему, как настойчиво предлагали банку оказать помощь группе «Ричмонд», но вас не поддержали и…

– Не имею оснований считать, что он об этом ещё не знает, – сказал Уильям. – Похоже, он знает всё.

– По-вашему, что должен делать банк в отношении Росновского? – спросил Тэд Лич. – Мы ведь не можем помешать ему купить наши акции, если он найдёт продавца, готового их уступить. Если же мы сами начнём покупать собственные акции, то это не только не остановит его, а наоборот, сыграет ему на руку, поскольку цена его пакета вырастет, а мы будем поставлены в опасное финансовое положение. Уверяю вас, он получит огромное удовольствие, наблюдая за тем, как мы станем выкручиваться. А демократам только подавай банковский скандал накануне выборов.

– Как я понимаю, от меня тут мало что зависит, – произнёс Уильям. – Но я должен был проинформировать вас о том, что собирается делать Росновский, прежде чем он огорошит нас очередным сюрпризом.

– Я считаю, что есть ещё слабая надежда, – сказал Тони Симмонс, – что за всей этой интригой ничего не стоит, а просто он уважает ваши таланты инвестора.

– Как вы можете так говорить, Тони, когда в дело вмешался мой отчим? Вы думаете, Росновский нанял Генри Осборна, чтобы способствовать моему карьерному росту в банковской сфере? Вы просто не понимаете Росновского так глубоко, как я. Я уже двадцать лет слежу за его операциями. Он не привык проигрывать и продолжает кидать кости до тех пор, пока не выиграет. Я знаю его даже лучше, чем членов моей семьи. Он…

– Не становитесь параноиком, Уильям!

– Вы говорите: «Не становись параноиком», – Тони! Вспомните, какую власть дают положения нашего устава тому, кто заполучит восемь процентов акций банка. Статья седьмая была включена специально для того, чтобы защитить меня от смещения с должности. У этого человека уже есть шесть процентов, и если вам не кажется, что это основание для неблагоприятных перспектив в будущем, помните, что Росновский может моментально уничтожить «Интерстэйт Эйруэйз», выставив весь свой пакет на торги.

– Но он ничего от этого не получит, – возразил Тэд Лич. – Наоборот, он потеряет очень много денег.

– Вы и впрямь не понимаете, как работает голова у Авеля Росновского, – сказал Уильям. – Он храбр как лев, и такая потеря ничего не будет значить для него. Я всё больше убеждаюсь, что его единственный интерес состоит в том, чтобы поквитаться со мной. Да, он, несомненно, потеряет деньги, но у него в качестве опоры останутся его отели. Как вы знаете, их теперь двадцать один, и он понимает, что, если «Интерстэйт» рухнет, нас это тоже отбросит назад. Доверие к нам как к банкирам зависит от переменчивых пристрастий общественности, и Авель Росновский может его поколебать тем способом, каким сочтёт нужным, и тогда, когда захочет.

– Успокойтесь, Уильям, – сказал Тони Симмонс. – До этого пока не дошло. Теперь, когда мы знаем, чего хочет Росновский, мы будем внимательнее наблюдать за ним и противостоять ему, когда это будет нужно. В первую очередь нам надо сделать так, чтобы больше никто не смог продать свои акции банка «Лестер, Каин и компания», не предложив их сначала вам. Банк всегда поддержит любые шаги, которые вы предпримете. Лично я считаю, что вам следует поговорить с Росновским и выяснить всё до конца. По крайней мере, так мы узнаем, насколько серьёзны его намерения, и сможем принять соответствующие меры.

– Вы разделяете эту точку зрения, Тэд? – спросил Уильям.

– Да, я согласен с Тони. По-моему, вам следует войти с этим человеком в непосредственный контакт. В интересах банка знать, насколько невинны или насколько серьёзны его намерения.

Уильям несколько секунд сидел молча.

– Что ж, если вы оба так считаете, я попытаюсь, – сказал он наконец. – Должен добавить, что я не согласен с вами, но я слишком сильно вовлечён в это дело лично, чтобы быть объективным. Дайте мне несколько дней, чтобы я нашёл подходящий способ выйти на него, и я сообщу вам о результатах нашей встречи.

После того как два вице-председателя покинули его кабинет, Уильям начал размышлять о том, как осуществить задуманное, хотя и был уверен, что надежды на успех в деле нет никакой, если в него вмешался Генри Осборн.

Четыре дня спустя Уильям сидел в одиночестве в своём кабинете, предварительно дав указание не беспокоить его ни при каких обстоятельствах. Он знал, что Авель Росновский тоже находится в своём кабинете в нью-йоркском «Бароне», поскольку отправил в отель человека с заданием докладывать о передвижениях противника. Человек позвонил и сообщил, что Авель Росновский прибыл в то утро в восемь двадцать семь, прошёл прямо в свой кабинет на сорок втором этаже, и больше его не видели. Уильям поднял трубку и попросил оператора соединить его с отелем «Барон».