— Это на него похоже, — кивнул Соболев. — Жаден безмерно.

— Вот это и было его ошибкой! Которая, впрочем, не была фатальной. Все могло обойтись. Но именно в тот момент, когда ошеломленный требованием долга Гия сидел в кабинете Отца, у господина депутата зазвонил телефон. А позвонил ему Мельник.

— Мельник? — удивленно спросил премьер.

— Мельник, — ответил Обнорский. — Именно Мельник. Передача записей шла по каналу Мельник — Отец — Заец — Эстер… Два промежуточных звена цепочки были нужны, чтобы максимально обезопасить Хозяина в случае провала… И провал произошел! Виновником стал Отец. Именно он допустил непростительную ошибку — записал в присутствии Горделадзе номер ячейки и ее код… А Горделадзе догадался, что речь идет о какой-то важной конспиративной передаче. Но даже этот чудовищный прокол Отца мог не иметь никаких последствий, если бы он поговорил с Горделадзе по-человечески. Достаточно было погладить Гию по шерстке, сунуть двести-триста баксов, и Горделадзе полетел бы дальше «бороться с режимом». Вместо этого Отец в очень грубой форме «наехал» на Георгия. Оскорбил, угрожал. Когда Гия вышел от избранника народного, он был никакой. Униженный, уязвленный.

— И он решил нанести ответный удар?

— Да, Сергей Василич… Горделадзе поехал на вокзал и проник в ячейку.

Это было двадцать первого июля. В тот раз Георгий оставил «дипломат» в ячейке… Но ровно через неделю, двадцать восьмого, Горделадзе снова был на вокзале. Он засек и зафиксировал на видеокамеру Мельника в момент закладки. Он был ошеломлен! Он понял, что происходит нечто из ряда вон выходящее… Георгий Горделадзе был авантюрен и безответственен. Но далеко не глуп. Он понял мгновенно, что раскрыл тайный канал связи «сотрудник службы безопасности — бандит». В воздухе запахло «Уотергейтом»… Горделадзе почувствовал себя наследником и продолжателем дела Вудворта и Бернстайна [Роберт Вудворт и Карл Бернстайн — журналисты «Вашингтон Пост». Провели сенсационное расследование «Уотергейтского дела»]. Он похитил «дипломат» и зафиксировал Отца, который пришел за посылкой.

С этого момента Горделадзе был обречен. Уже через два дня люди Отца вычислили его. Это было не очень трудно: воры на вокзале запомнили двухметрового грузина, который несколько часов крутился в камере хранения…

Когда Георгий явился к Отцу с целью шантажа, тот был уже готов к такому повороту. Он изобразил испуг, готовность заплатить за молчание. На самом-то деле судьба Георгия была уже решена. Скорее всего, Отец просто сломал бы Горделадзе… Вывез на пленэр, потолковал по душам… они это умеют, опыт есть… и Гия сам отдал бы все копии и — больше того — стал бы рабом Отца на всю оставшуюся жизнь. А могли просто убить.

От этого шага Отца удержал Хозяин. Горделадзе был еще нужен. Оставляя Георгия живым и на свободе, они до известной степени рисковали, но риск был не очень велик — рядом с ним всегда находилась Затула. Георгий психовал, периодически прибегал к наркотикам, но был под контролем Алены, с одной стороны, и влиянием Эстера, который обещал ему покровительство, — с другой.

Отец тоже поддерживал у Горделадзе иллюзии… Исход дела был предопределен, и Георгия не трогали только потому, что еще не все было готово к третьему этапу операции — исчезновению. Еще не покинул страну Мельник, еще не было найдено помещение, где будут «работать» с Горделадзе… Вероятно, были еще какие-то соображения, но нам они неизвестны.

Подготовка тем не менее велась интенсивно — в Тараще, на территории моторного завода арендовали изолированное помещение «под Горделадзе». Специально для прикрытия создали некое ООО «Гарантия». Учредителем стал тот же пенсионер Смыслов… мы проверяли — старый алкоголик, паспорт продал кому-то. Кому — не помнит.

Как только все было готово, Отец сказал Горделадзе: надо решать вопрос… Георгий согласился. Шестнадцатого сентября, вечером, у дома Затулы произошла встреча Горделадзе с похитителями. Нам известен номер автомобиля, на котором они приехали, нам известны их имена и фамилии. У Затулы хранится листок, на котором рукой Георгия записаны все эти данные… Итак, шестнадцатого вечером Горделадзе вышел из дому и сел в машину, в которой сидели со стороны Отца — Слепой. А со стороны Эстера — Заец.

— Слепой — это Макаров? — уточнил Соболев. — Наш, симферопольский?

— Он самый и есть — покойничек.

— Как покойничек? — удивился премьер.

— Вчера в Киеве гражданина Макарова застрелил неизвестный киллер в зале игровых автоматов… произошло это через несколько часов после того, как я намекнул Отцу про причастность Слепого к «делу Горделадзе».

— Ай да Отец, — покачал головой премьер.

— Зайца тоже уже нет в живых, — сказал Обнорский. — Так вот, Георгию передали часть денег, он вернулся домой к Затуле, взял кассеты и снова пошел вниз, к Слепому и Зайцу. Он шел за деньгами, но у Слепого и Зайца были другие планы. После того, как Георгий сел в машину и продемонстрировал кассеты, его каким-то образом усыпили… думаю, что хлороформом… Очнулся он уже в Тараще.

Наверно, ему было очень худо. Не столько в физическом, сколько в моральном плане. Мы не можем знать, о чем думал Георгий Горделадзе тогда. Мы можем только догадываться… Он был деморализован и ждал расправы. Репутация Отца была известна ему очень хорошо, и он ждал расправы. Разумеется, у него оставалась и надежда на спасение — Алена знала имена похитителей и номер машины. Он не знал, что Алена — такой же его враг, как и Отец… Он надеялся на ее помощь. Его предали.

Кстати, им — Алене и Георгию — даже дали возможность поговорить друг с другом… с одного из телефонов моторного завода в Тараще 17 сентября был сделан звонок на телефон Затулы. Разговор продолжался меньше минуты. Видимо, это был психологический ход, придуманный для того, чтобы успокоить Алену.

— О чем они говорили? — живо спросил Соболев.

— Этого, Сергей, мы не знаем и, видимо, не узнаем никогда. Это останется тайной Затулы и, возможно, ее пожизненным кошмаром.

— Черт знает что! — сказал Соболев. — Черт знает что, Андрюха… Это же прямо драма какая-то…

— Да, история далеко не рядовая. В ней столько всего переплелось, что просто не верится в ее реальность… Итак, Георгию дали возможность поговорить с Аленой. Это был его последний контакт с миром. Сразу после разговора его избили. Это было сделано по приказу Зайца, что означает — Хозяина. Били не сильно. Так, чтобы не изувечить, а запугать, сломать…

— Андрей, — перебил Соболев. — Андрей, извини, что перебиваю. Откуда ты это знаешь? Ты рассказываешь так, как будто сам там был.

Обнорский несколько секунд молчал. Потом сказал:

— Ты знаешь, мне тоже иногда кажется, что я сам там был… Наверно, это оттого, что мне довелось побывать на месте Горделадзе. Я могу «влезть в его шкуру». А подробности я знаю потому, что мне рассказал их человек, который действительно там был. Он знал, что умирает, и говорил как на духу. Хотел, видно, напоследок облегчить душу. Это плохой человек, страшный… наемник, убийца… Но, видно, тяжело было на душе-то. Видно, что страшно было ему. Боялся ответ держать перед Богом. Но я не поп, отпустить грехи ему не могу…