Стоило ли оно того?..

Размышления пришлось прервать, так как послышались шаги. Пленник открыл глаза и пару секунд непонимающе смотрел на приближающихся людей. Четверо в пятнистой униформе, легкой хитиновой броне и шлемах десантников, с винтовками в руках. Пятый – тщедушный человечек смахивающий на узника концлагерей из хроник о Второй Мировой, но в костюме и начищенных до блеска туфлях.

– Кто я? Где мои вещи? – с неприятной ухмылкой передразнил Артур. И ободренный смешками бойцов, добавил: – Напоминаю, милейший – ты преступник, имеющий глупость попасться.

Геринг вновь осклабился, и изгой с каким-то отстраненным удивлением отметил, что зубы у него по-прежнему идеально ровные, сверкающие. Но взрыв, похоже, отразился не только на внешности и физическом здоровье, но и на душевном. В это верилось легко, стоило взглянуть в глаза следователя: бегающие, сверкающие лихорадочным возбуждением и неугасимым бешенством.

От предыдущего человека осталась жалкая тень, озлобленный карлик в дорогом костюме.

– Подъем! Карета подана, сударь, – нетерпеливо приказал безопасник. – А чтобы у тебя не возникло соблазна дергаться по пути, пожалуй, примерь вот такие милые наручники.

Два охранника оказались за спиной у Игоря, подхватили под локти и рывком подняли на ноги, заставили вытянуть ладони вперед. Резидент ПСБ извлек из кармана пиджака увесистые кандалы с широкими браслетами из матового металла, натянул на запястья Миронова и приложил к сенсору большой палец. Устройства ожили и будто потяжелели, кожу туго стянуло.

– Будь паинькой, не пытайся снять или повредить. И то и другое маловероятно, но на всякий случай в каждом из колец есть немного взрывчатки. Любой намек на плохое поведение, и оторвет лапки как мухе. Освободить же тебя может лишь мой палец.

Артур гордо продемонстрировал перст. Но, так и не дождавшись комментариев, быстро сдулся. Пробормотал под нос заковыристое ругательство, сделал отмашку конвоирам, и законника грубо сдернули с места, поволокли через бурлящий и клокочущий от возбуждения лагерь.

Нужно сказать весьма бурлящий. И чересчур возбужденный.

Контратака анимодов если и не застала врасплох, то нервы потрепала изрядно. И теперь народ суетился как муравьи перед дождем. Резервные отряды уходили к Разлому, некоторые в то же время возвращались, выполнив задания: искали места для отдыха и перекуса, пополняли боезапас, получали новые указания. Между палатками буквально негде было и яблоку упасть. Так что группе пришлось петлять, искать свободный путь.

А потом и вовсе остановилась к вящему неудовольствию Геринга, ибо дорогу перекрыла колонна санитаров с носилками. Из севшего невдалеке транспорта выгружали раненых.

Пострадавших оказалось много. Слишком много для случайных потерь. И больше половины – тяжелые. Обгоревшие как головешки, с оторванными конечностями, вмятыми грудными клетками. Кто-то молча зажимал культю или распоротый живот, скрипел зубами. Другие бились и выли, метались в бреду.

Похоже, не везде получилось прорваться с лихим свистом и размахиванием шашками, кое-где анимоды дали отпор. Хотя чего гадать-то? В подземельях и встретили. Там знают каждый лаз и ход, каждую развилку и тайник. И если в норах успело спрятаться достаточное количество врагов, рейд затянется. Умножаем на десять баз и считаем – какова вероятность того, что активность спецслужб не засекут частные спутники?

Чертовски низкая.

Следовательно, наступают веселые деньки. По Сети пойдут гулять байки о новых злодеяниях спецслужб, корпорации будут корчить из себя оскорбленную невинность и жертв, а официальные СМИ разразятся потоком патриотической мути, в которую никто не поверит… официальным ведь принято не доверять, куплены скоты. Но на самом деле и якобы независимые тоже куплены.

Хороший момент, чтобы подкинуть сенсационный материал в Сеть.

Но мысль потухла, так и не успев разгореться, Игорь обратил внимание на то, что раненые закончились. Теперь медики и добровольцы таскали трупы. По причине спешки даже не упакованные в пластиковые мешки. Хватало и относительно целых тел, и изувеченных, зажаренных до хрустящей корочки, щедро нашпигованных свинцом и сталью.

Крепкие нервы оказались не у всех. Один из солдат уронил страшную ношу, упал рядом и принялся громко блевать. Но никто не смеялся, напарник терпеливо ждал рядом и молчал. Как-то не до смеха, когда волочишь холодную тушку товарища, по рукам стекает кровь и мозги, а в ногах путаются чужие кишки.

Парня рвало и рвало. Наполовину переваренным завтраком, потом желчью и слюной. И не мудрено. У валяющегося рядом трупа не было лица, передняя часть головы превратилась в кашицу из отслаивающейся плоти, дробленых костей и крови. Там, где раньше находилась переносица, зияла дыра, внутри что-то мокро поблескивало, на обрывке нервных волокон болтался раздавленный глаз.

По спине Миронова пробежал предостерегающий холодок, обратившийся лютой северной стужей, когда заметил еще десяток трупов с аналогичными повреждениями.

В спину не замедлил врезаться кулак.

– Стой смирно

Стиснув зубы, бывший агент перестал крутить головой. Но хорошо, что Виктор ушел. Иначе узнал бы характерный взгляд, возникающий, когда Игорь начинал пересчитывать вероятности, строить логические цепочки…

Вскоре в колонне образовалась брешь, бойцы потащили изгоя дальше. Мимо палаток медиков, мимо складов с боеприпасами и мобильных ангаров-контейнеров для мехов, мимо десантных капсул с опущенными трапами.

Сотня метров – и в лица ударил поток горячего воздуха, уши заложило ревом двигателей. Группа оказалась на краю площадки, превращенной в импровизированный аэродром.

Рядом суетились наземные команды, разгружая три громадных вертолета. Вверху низко-низко на вертикальных движках парил штурмовик, ожидая очереди на посадку. А на краю каменистой поляны расположилась пара орбитальных челноков – характерной приплюснутой формы, с короткими крыльями и тупыми мордами.

Точнее уже один, так как второй медленно и неуклюже оторвался от земли. Завис, будто в нерешительности, и потихоньку поплыл над верхушками деревьев, мало-помалу набирая скорость. Основную тягу врубит позже, отлетев от места с оживленным воздушным движением, пушечным ядром выкатится на орбиту.

Ким. На челноке летит Ким.

– Прокатимся с ветерком, – с улыбкой прокричал Артур, указывая на оставшийся кораблик. – Пикнуть не успеешь, как в клетке окажешься.

Продолжение тирады заглушил рев моторов одного из вертолетов. Безопасник поморщился, но рот закрыл, махнул рукой – пойдем.

Через минуту изгоя втолкнули через узкий люк в тамбур шлюза, а потом и в грузовой отсек космоплана. Из кабины по трапу спустился пилот, молча указал на дверь, ведущую к корме судна. За ней обнаружился тесный пассажирский салон с двумя короткими рядами массивных противоперегрузочных кресел, парой круглых иллюминаторов и низким потолком. Дешевый светлый пластик, хитин и серый неокрашенный металл, застарелая вонь пота и грязных носков. Совсем не круизный лайнер, да.