Я кивнул. Я летел под самыми облаками, постоянно меняя курс, чтобы нырять в просветы. Облака отбрасывали черные тени на джунгли под нами. На речке, ярко мерцавшей, местами отражались матовые черные заплатки.

– Вот они, – я выдвинул подбородок вперед.

Спустя час мы заметили нашу цель.

– Эх, старый добрый Чео Рео… Прекрасно его помню.

Гэри улыбнулся. Как-то раз мы стояли здесь лагерем со «Старателями».

Я спустился ниже и стал нарезать круги над полем, на котором торчала куча «Хьюи».

– Это они, – Гэри вдавил кнопку связи. – Станция «Пастор», это Старатель ноль-четыре-два.

Нет ответа. Гэри повторил сообщение.

– Конечно, они не ответят, – догадался он. – Вряд ли они сидят на старой частоте.

Тем временем я заметил группу людей, которые прикрывали ладонями глаза от солнца и пялились на наш вертолет.

– Точно они. Вижу Коннорса, – произнес я.

Я сошел с орбиты и отправился на посадку. Мы приземлились возле одного из вертолетов «Пасторов», заглушили двигатель и выскочили наружу.

– Мать вашу за ногу! – опешил Коннорс. – Дайте угадаю. Летели в Сайгон и заблудились, да?

– Не угадал. Летели в Париж, решили дозаправиться.

Я увидел, как нам навстречу выдвинулись еще несколько человек. Среди них был Фэррис.

– Мэйсон и Реслер! – произнес Фэррис. – Не верю своим глазам. Какого черта вы тут шатаетесь в одиночку?

– Заскочили в гости, капитан, – ответил Гэри.

– Да ну? Вот так, в гости? – Фэррис пытался хотя бы мысленно представить возможность подобной фривольности. Его «первоотрядная» логика просто не могла переварить такое. – Вам разрешили… слетать в гости?!

– Вне Кавалерии другие порядки, капитан, – пояснил я.

Фэррис изумленно потряс головой.

– Ну что ж, тогда не стесняйтесь, заходите. Повар только что сварил свежую партию пива.

По пути к столовой мы с Гэри хлопали по спинам и жали руки нашим друзьям, которых мы не видели два месяца. В столовой мы увидели целую кучу новых лиц. Собственно говоря, практически все лица были новыми. Они сильно разбавили старую шайку, которую я знал. Я заметил майора Астора, который шел к стоянке вертолетов. Его заклятый враг Джон Холл больше не служил в роте. Банджо был все еще в составе. Как и Райкер. Кайзер отправился на работу в «Эйр Америка». Вот и все. От первоначального состава «Пасторов» остались лишь слухи и несколько старых лиц. Второй призыв вытеснял старожилов. Новички прибывали в Ан Кхе, не имея ни малейшего представления о том, сколько всего их предшественники сделали для того, чтобы все было так, как есть сейчас. Забавно, что самые ненавистные мне тяготы и лишения стали ядром, вокруг которого я выстраивал воспоминания о былом товариществе.

Мы сидели, пили кофе и делились военными байками.

Недавно «Пасторов» атаковали во время ночной стоянки. Четырех пилотов ранили. За месяц до этого новый пилот погиб на боевом вылете.

Мы рассказали ребятам о боевой вертушке, которая приземлилась с экипажем без сознания (ее прозвали Призрачной Вертушкой), о том, как мы выпихивали сопротивляющихся солдат Республики Вьетнам из вертолета возле крепости, и о том, как армия Северного Вьетнама разбила артиллерийскую позицию 101-й. Но большую часть времени мы хвастались тем, как нам хорошо жилось под рассудительным началом Перстня. Полеты за льдом, пивные вечеринки, вьетнамская рабочая сила для строительства бункеров, машины скорой помощи, набитые шлюхами, – обычное дело, так и живем. Пока мы перечисляли все эти вещи, которые словно были созданы, чтобы как следует пошатнуть спартанские устои Кавалерии, Фэррис все больше начинал напрягаться.

– В Кавалерии этого парня повесили бы, – произнес он с авторитетным кивком.

– Он справляется со своей работой, – сказал я.

Фэррис кивнул, но я видел, что он мне не верил. Если в Кавалерии так не делали, значит, это было неправильно.

Мы поужинали и задержались чуть дольше, чем могли себе позволить. Солнце уже висело совсем низко, оставляя нам около часа на то, чтобы вернуться вовремя. Мы попрощались со всеми окончательно.

– Держитесь там, дембели, – произнес Коннорс.

– Ага, всего ничего осталось, – ответил я.

– И помните про вечеринку, когда все это закончится, – крикнул Коннорс нам вслед.

Я крикнул ему в ответ:

– Позвони, когда будешь в городе.

Последние задачи, на которые мы летали в Дак То, заключались в поиске мертвых тел. Мы высаживали отряды в самых разных точках вокруг зоны бомбардировки и ждали, пока они в буквальном смысле не вынюхают все тела, которые уже начали источать крайне зловонный запах за те дни, пока мы сворачивали лагерь.

Я тихо сообщил шишковатому черному мешку с телом, что у нас недавно была вечеринка. Кто-то пытался запихать колено трупа внутрь, оно неуклюже выпирало из мешка. Колено поддавалось, но выпрыгивало обратно, стоило убрать ногу. Запах стоял такой, что я еле сдерживал рвоту. «Жаль, тебя там не было», – продолжил я.

17 июня мы вернулись в наш постоянный лагерь в Пхан Ранге, чтобы передохнуть там четыре дня. Следующей остановкой был Туй Хоа.

Мы с Гэри достигли отметки в тридцать дней еще двенадцатого числа. Четыре пилота нам на замену уже прибыли в роту. Мы всерьез полагали, что нас оставят в лагере для тыловых перевозок батальона или солдат Республики Вьетнам.

– Мне правда жаль, но ничего не вышло, – произнес Дикон. – Перстень побывал на нескольких предварительных брифингах, и он говорит, что в Туй Хоа у нас дел по горло. Мы должны помочь двум подразделениям, одно из них корейское. Нам нужен каждый свободный пилот.

Я посмотрел на Гэри. Гэри посмотрел на меня. Мы оба посмотрели на Дикона.

– Тогда почему все говорили, что мы будем летать только в тылу в наш последний месяц? – спросил я.

– Мы думали, так и будет. – Дикон выглядел несчастным. Его планы на будущее тоже рушились. Программа «последнего месяца» превращалась в далекую мечту, которой, судя по всему, она и являлась все это время. – Я знаю, что вы оба уже совсем издергались. Просто наберитесь терпения и делайте то, что умеете. Не успеете и глазом моргнуть, как дома окажетесь. Если вам от этого станет легче, то всем остальным торчать здесь еще полгода.

– Слушай, Дикон, надеюсь, что когда ты доберешься до дембеля, тебе дадут передышку. Поверь мне, она тебе понадобится. Как воздух, – ответил я.

– Понимаю. Мне очень жаль. – Дикон вышел из палатки.

Надо было заново начинать обратный отсчет. Каждый заход солнца приближал меня на один день к отбытию домой. Мой мысленный календарь отсчитывал мгновения, пока не стало ясно, что настала нулевая точка. Добавить еще двадцать пять заходов солнца в календарь было крайне непросто.