Из своей хижины вышел Лок, стал на возвышении, устремив на охотников упругий взгляд. Рего понял, что в этом взгляде: Тощий Лок приказывал воинам отдать ему почести как первому вождю-анга ланнов.

Мускулы Рего напряглись, весь он подобрался, как перед битвой, тело налилось почти неодолимым желанием подскочить к Темному Локу и ударом кулака у всех на глазах послать его в черные туманы. Огромным усилием воли он заставил себя стоять на месте и смотреть, что произойдет. Он сейчас лучше других понимал, что Тощий Лок начал решающий поединок в битве за власть.

Первый, на кого пал взгляд Лока, был Эол, но сын Рослых Людей прошел мимо весело, даже не поприветствовав анга! И об Ильса взгляд Лока разбился, как яблоко о камень. Вагх лишь недобро ухмыльнулся, Рун ответил Локу ненавидящим взглядом, Улу даже не взглянул на анга…

Ланны не признавали больше Мрачного Лока, не принимали власть темного анга! Рего облегченно вздохнул: вот и ответ на его беспокойные мысли. Не так уж беззаботны молодые. Старики дальше видят, а молодые решительно и бесповоротно говорят «Да» и «Нет», Рего они сказали: «Да», аТощему Локу — «Нет»! Ланнам нечего тревожиться за завтрашний день, если в их рядах такие воины, как Рун, Ильс, Эол, Вагх, Улу. Они сами решат, когда им будет нужен вождь, когда нет.

Потерпев сокрушительное поражение от ланнов и Рослых Людей, Лок повернулся к Рего. Их взгляды столкнулись, острые, как змеиные зубы. Не сказав друг другу ни слова, они разговаривали молча. Тощий Лок насылал на Рего все силы черной смерти, а Рего хладнокровно отбрасывал их от себя и медленно приближался к анга. И чем ближе он подходил, тем напряженнее становился Лок. Он бледнел, лицо у него покрывалось синеватыми пятнами, а тело сморщивалось и укорачивалось. И когда Рего протянул руку и сорвал с Лока амулет анга, Лок безжизненным пятном распластался на земле.

Это событие взволновало, даже встревожило ланнов: не вернутся ли к ним беды? Кто теперь сможет общаться с предками?

После обеда племя собралось на совет.

— У нас нет больше анга. Что скажут по этому поводу ланны? — обратился к присутствующим старейшина Рего.

Ланны один за другим вставали перед племенем.

— Если придет беда, нам потребуется анга!

— Если придет беда, мы будем сражаться с ней!

— Без анга никто не может разговаривать с предками!

— Но предки понимают ланнов и без помощи анга!

— Анга знает язык трав, корней и деревьев!

— Разве женщины-ланны не понимают этот язык?

— У Рослых Людей нет анга, — сказал Ильс. — Наши предки были такие же люди, как мы. Они жили в хижинах, ходили на охоту, ловили рыбу, заботились о женщинах и детях; они любили танцевать у костров, им нравилось доставлять друг другу радость; они ненавидели грубость, жадность, трусость, ложь; они завещали нам жить по законам дружбы, радости и любви, защищать от врагов родные края и свое племя. Это и есть язык предков — каждый Рослый Человек с детства усваивает его. Если мужчины, женщины и дети ведут себя достойно Рослых Людей, значит, они — с предками, а предки — с ними; если же они нарушают Человеческий закон, то оказываются во власти злых сил и предки перестают покровительствовать им. Разве у ланнов иначе? И разве это справедливо — поручать только одному человеку разговаривать с предками? А если он использует свое право во зло другим?

Необычный это был совет — никогда раньше ланны не решились бы так свободно говорить о предках и обсуждать действия анга.

В конце концов решили: Тощего Лока с почестями предать земле как воина, заслужившего уважение ланнов в дни страшного бегства от дамов, а амулет предков передать женщине, лучше других сведущей в лекарственных травах.

Жизнь продолжалась, и какой она станет, зависело теперь от самих ланнов.

* * *

Плавание на плотах по лесной реке оказалось необыкновенно увлекательным. Рослые Люди с удовольствием встречали каждый новый день. Глядя на берега, изрезанные ручьями и оврагами, они по-особому ощущали уют плавания. Река помогла им избежать множества трудностей, которые сопутствовали бы им на суше. Река освежала и кормила их, а хижины на плотах защищали от непогоды. Проще стало с ночлегами: достаточно было завести плоты в тихую заводь, и ночевка готова. Река, кроме того, радовала их бесконечным разнообразием впечатлений. Она то сужалась — и тогда плоты неслись по стремнине, — то ширилась — и тогда движение замедлялось. Были в ней мели и глубокие омуты, она то выпрямлялась, то так петляла по лесу, что никто не решался наверняка сказать, в какую же сторону они плыли. И берега были то низкие, пологие, то крутые, обрывистые, то до самой воды заросшие кустарниками, а то песчаные, открытые. Вокруг плотов играла рыба, в травяных зарослях укрывались выводки гусей и уток, на каменистых отмелях купались мамонты и носороги, на перекатах медведи шумно ловили лещей, на прибрежных лужайках расхаживали аисты и журавли, у воды, в тени деревьев отдыхали зубры; иногда речку не спеша переплывали лоси. За каждым поворотом реки была какая-нибудь своя особая жизнь.

Знакомое и незнакомое представало здесь в разнообразных комбинациях. Расшалившиеся выдры весело съезжали с глиняного откоса в воду; медведь охотился на бобров, разрывая их хатки; два лохматых носорога яростно вспенивали воду, недовольные тем, что люди нарушили их уединение…

Солнце с каждым днем горячело, леса густели. Иногда среди зелени мелькала пятнистая шкура леопарда, однажды к воде спустились тигры. Они неторопливо утоляли жажду и с любопытством разглядывали плавучие дома. Возможно, людей они видели впервые.

Управляемые умелыми руками, плоты легко скользили вниз по течению. Рослые Люди с благодарностью вспоминали Рего, посоветовавшего им выбрать водную тропу.

Не помешала плаванию и встреча с незнакомыми охотниками. Это были русоволосые воины в накидках из шкур. Враждебности к путешественникам они не проявили, хотя целый день следили за плотами. Порой, движимые любопытством, они приближались к самой воде. Рослые воины отнеслись к ним по-дружески: пусть смотрят! На месте лесных охотников они сами поступили бы так же.

Видя, что светловолосые не задерживались в их краях, охотники отправились своим путем.

Нападения Рослые Люди не страшились. Даже не сходя на берег, они могли обстрелять чужаков из луков, которыми владели все искуснее.

Лесная река вбирала в себя ручьи, полнела, ширилась, потом сама влилась в другую реку, а эта через несколько дней пути влилась в третью. Здесь Рослые