Во многом Хосров добьется успеха. Он сломает воинскую мощь великой аристократии. Он завоюет преданность дехганов, трансформирует их в социальную базу для профессиональной армии, которой платит и которую всем необходимым обеспечивает император, и поставит их под командование своих полководцев — спахбадов, как он станет их называть. Никогда больше амбициозные шахрадары или вурзурганы не будут представлять угрозу трону.

И в другом Хосров преуспеет. Его величайшей реформой — именно благодаря которой его в истории будут называть «Хосров справедливый» — станет значительное снижение бремени налогообложения. Хосров введет систему налогообложения, которая станет не только менее обременительной для простых людей, но также стабилизирует императорскую казну.

Тем не менее…

Эйд показал Велисарию, что человеческая история никогда не шла простыми ясными путями. Династия Хосрова — династия Сасанидов — исчезнет, как и все династии. Но система налогообложения останется. Арабские завоеватели Персии используют ее в великих мусульманских халифатах.

Мысли Велисария ушли далеко. Он знал о мусульманских халифатах будущего, которые могли бы быть. Эйд показал ему их. Точно так же, как Эйд показал ему падение Римской империи, почти через тысячу лет. Разграбление Константинополя во время Четвертого крестового похода. И окончательное покорение Византии, четверть тысячелетия спустя, новыми людьми, которых назовут турками.

Теперь Велисарий размышлял, как и часто в прошлом, о том, что он думает обо всем, показанном ему Эйдом. Он был полководцем на службе Римской империи. На самом деле одним из величайших, которых когда-либо производил Рим. Он знал это как факт.

И также знал, что он — единственный полководец в долгой истории великой империи, который сражался за нее, все время понимая, что империя обречена.

Велисарий надеялся спасти Рим и мир от тирании малва. Но он не спасет сам Рим. Рим падет — когда-нибудь, как-то. Если не от руки султана Мехмеда и его янычар, то от руки кого-то другого. Все человеческие создания падают, или разрушаются, или просто приходят в упадок. Когда-нибудь, как-то, где-то.

Велисарий мысленно пожал плечами. Его задачей не являлось создание идеального человеческого будущего. Его задача — обеспечить, чтобы у людей было будущее, которое они могут создать. Может, создать плохо, но создать. А не быть вынужденными подстраиваться под сделанный для них образец.

Маврикий все еще терпеливо ждал ответа. Велисарий улыбнулся и дал простой:

— Да, он может. И он это сделает.

Маврикий что-то проворчал. В этом звуке прозвучало удовлетворение, что на самом деле было странно для римского солдата. Но Маврикий лично встречался с Хосровом Ануширваном и, как и многие другие, даже прожженный грубый ветеран попал под личное обаяние персидского императора.

— А ты сам что думаешь? — теперь спросил он. — Я имею в виду — о предложении династического брака.

Велисарий снова улыбнулся.

— Великолепная идея. Конечно, Феодора будет дергаться и нервничать, но Юстиниан ухватится за предложение обеими руками.

Маврикий нахмурился.

— Почему?

— Потому что Юстиниан смотрит на положение династии еще и внутренним зрением — давай назовем его так. Его династии, несмотря на то что Фотий не его сын. И он знает: ничто так не зацементирует верность армии, чем династический брак с персидской принцессой.

Маврикий задумчиво потрепал бороду.

— Верно, — согласился он. — Все что угодно, чтобы предотвратить еще одну кровавую резню с этими чертовыми дехганами. В особенности, если думать о перспективах выхода в отставку.

Внезапно ему пришла в голову мысль. Его глаза слегка округлились.

— А если подумать… Когда в последний раз римский император женился на персидской девушке благородного происхождения?

Велисарий рассмеялся.

— Никогда. Этого не было никогда, Маврикий. Персы считают нас, римских дворняжек, недостойными их крови.

— Именно так я и думал, — задумчиво сказал Маврикий. — Боже, да армия будет писать от счастья. Ты знаешь, они уже считают Фотия своим. А если он еще и женится на дочери персидского шахрадара…

Хилиарх замолчал и внимательно посмотрел на сидящего внизу Баресманаса.

— А он знает об этом, как ты думаешь? Мы же в конце концов говорим об его дочери. Может, ему придется не по душе эта идея.

Велисарий рассмеялся и похлопал хилиарха по плечу.

— Если только я не сильно ошибаюсь, Маврикий, то идея принадлежит Баресманасу.

Словно получив какой-то сигнал, Баресманас выбрал именно этот момент, чтобы повернуть голову и взглянуть на двух римлян, стоявших на самом верху каменной груды. Мгновение они с Велисарием смотрели друг на друга. Затем Баресманас спрыгнул с валуна. Несмотря на то что страшная рана плеча до сих пор сильно беспокоила его, он был достаточно подвижным для человека средних лет. Он стал подниматься наверх.

Только добравшись до вершины, Баресманас тут же спросил Велисария:

— Ну и что ты думаешь по этому поводу?

На мгновение римский полководец удивился. Как Баресманас мог услышать?..

Затем, поняв, что шахрадар спрашивает о военном положении, Велисарий скорчил гримасу.

— Нам определенно не удастся удивить их еще одной атакой по флангу. Это точно.

Баресманас кивнул. Ни он, ни Велисарий на самом деле и не думали, что такой вариант окажется возможен. После разгрома под Анатой малва снова не повторят ту же ошибку, не будут слишком самоуверенны. Приближающаяся к ним с юго-востока армия была гораздо больше силы, с которой они столкнулись в охотничьих угодьях. Тем не менее командующий этой огромной силы малва держал большое количество бойцов по флангам. Причем фланги довольно сильно растянулись и там находились лучшие войска. Слева в пустыне командующий малва поставил арабов на верблюдах. Справа, на плодородных землях на другой стороне почти высохшего Евфрата, использовал кушанскую кавалерию. Четыре тысячи человек, судя по донесениям разведчиков Куруша. Они поддерживали идеальный порядок, а их фланги оберегали их собственные разведчики.

На этот раз не удастся удивить малва никакими хитрыми маневрами со скрытыми войсками. Только не в этот раз.

— В таком случае нам придется полагаться на твой главный план, — сказал шахрадар и вздохнул. — Потери будут высокими.

Велисарий сжал челюсти.

— Да, будут. Но я не вижу другого выбора.

Баресманас повернул голову и уставился на запад. На другой стороне реки располагался огромный лагерь, где обустроились Ормузд вместе с двадцатью тысячами копьеносцев и лучников. Они прибыли неделю назад. Даже на таком расстоянии Баресманас видел шатер Ормузда, который возвышался над менее изысканными шатрами его солдат.

— Если он не…