120 год

В этом же году была кончина Асада б. ‘Абдаллаха, по словам ал-Мада’ини.

Рассказ о причине его кончины

Причиной этого было то, что у него, как он (ал-Мада’ини) рассказывает, была язва в животе. Наступил михриджан, — а он находился в Балхе, — и эмиры и дихканы явились к нему с подарками. Среди тех, кто пришел из них, были Ибрахим б. |1636|’Абдаррахман ал-Ханафи, его наместник над Гератом и Хорасаном, и дихкан Герата. Они поднесли подарок, который стоил миллион [дирхемов]. Среди того, что они поднесли, было два замка: один — из серебра, другой — из золота, золотые и серебряные кувшины и золотые и серебряные блюда. Они приблизились в то время, как Асад сидел на троне, а знатнейшие люди Хорасана — в креслах, и поставили оба замка, потом позади них выложили кувшины, блюда, мервскую, кухистанскую и гератскую парчу и прочее, так что наполнилась скатерть (симат). Среди того, что поднес дихкан [Герата] Асаду, был шар из золота. Затем дихкан встал, чтобы произнести речь, и сказал: “Да сохранит Аллах эмира! Поистине мы, иранцы, правили миром четыреста лет, правили им с кротостью, умом и достоинством, У нас нет ни ясной книги, ни посланного пророка. А было у нас три мужа: один — счастливый удачей, куда бы он ни направился, Аллах даровал победу его рукой; тот, который следует за ним — его доблесть (мурувва), полностью осуществилась в его доме, и поскольку было так, он приглашал, приветствовал, чествовал, дарил подарки и предлагал дары; и [третий] человек, грудь которого была просторна, рука щедра и на него можно было надеяться, и когда было так, он дарил подарки и предлагал дары. И поистине Аллах вложил качества этих трех, благодаря которым мы правили четыреста лет, в тебя, о, эмир! И мы не знаем никого, более совершенного в отношении домоводства (кетхуда’иййа), чем ты, ибо |1637| ты управляешь твоей семьей, твоими домочадцами и клиентами, и нет среди них никого, кто был бы в состоянии проявить несправедливость в отношении малого или большого, богатого или бедного, а это — совершенная степень домоводства. Затем ты построил дворцы (иван) в пустынях и приходит один с востока, другой — с запада, и оба они не находят никакого недостатка, а только говорят: “Хвала Аллаху! Как прекрасно то, что построено!” К счастливой твоей удаче принадлежит то, что ты встретил хакана, а он был со ста тысячами [человек] и с ним был ал-Харис б. Сурайдж, и ты обратил его в бегство, разгромил, перебил его приспешников и подверг разграблению его стан. Что же касается простора твоей груди и щедрости твоей руки, то мы знаем, какое из двух богатств более радует тебя, — то ли богатство, которое приходит к тебе, или то, которое выходит от тебя: да, ты рад более тому, которое исходит”. Асад засмеялся и сказал: “Ты — лучший из дихканов Хорасана и твои подарки самые хорошие”. Он подал ему яблоко, которое было у него в руке, и дихкан Герата распростерся перед ним ниц. Асад же опустил глаза, глядя на эти дары, потом взглянул налево и сказал: “Эй, ‘Узафир б. Йазид! Прикажи, кто бы отнес этот золотой замок”. Затем сказал: “Эй, Ма’н б. Ахмар, начальник кайса!” — или сказал: “[Начальник] Киннасрина, — “прикажи, чтобы унесли этот замок”. Затем он сказал: “Эй, такой-то! Возьми кувшин” и “Эй, такой-то! Возьми другой”. И он раздал также блюда, так что осталось только два блюда, и сказал: “Эй, Ибн ас-Сайда’! Встань и возьми блюдо”. Он говорит: и он взял одно, поднял его, взвешивая, и положил, потом взял другое и взвесил его на руке. |1638| Асад спросил его: “Что с тобой?” Тот ответил: “Я возьму более тяжелое”. Асад сказал: “Бери их оба вместе”. Он одарил также заместителей начальников (‘урафа’)[187] и отличившихся (асхаб ал-бала’). Тогда встал Абу-л-Йа’фур, — а он обычно ехал впереди правителя Хорасана в походах, — воскликнул: “Сюда! В путь!” Асад сказал: “Как хорошо ты напомнил о себе! Возьми два куска парчи”. Встал также Маймун ал-’Аззаб и воскликнул: “Ко мне! Налево! На большую дорогу!” Асад сказал: “Как хорошо ты напомнил о себе! Возьми кусок парчи”. Он говорит: и он раздарил все, что было на скатерти. И сказал Нахар б. Тауси’а:

Вас мало, когда глашатай призывает к бою, но в утро Михриджана вас много!

Затем Асад заболел, но на этот раз оправился. Он вышел однажды и ему принесли груши, первые, что созрели, и он дал их попробовать людям по одной. Он взял грушу и бросил ее Хорасану, дихкану Герата.

Гнойная язва лопнула и он умер, оставив своим преемником Джа’фара ал-Бахрани, — а это Джа’фар б. Ханзала, — в 120 году. Он правил четыре месяца, а грамота о назначении Насра б. Саййара прибыла в раджабе 121 года. И сказал Ибн ‘Ирс ал-’Абди:

Вестник принес весть о кончине Асада б. ‘Абдаллаха, и сердце поражено скорбью по могучему властителю.

В Балхе встретило всемогущее предопределение меня лицом к лицу, — и нет для решения твоего господа никакой возможности уклониться.

Лей же щедро, глаз, слезы ливнем! — разве не опечалило тебя разделение соединения?

Пришел к нему его смертный час в лощине Сига, — а сколько /1639/ было в ас-Сиге храбрых героев!

Конные отряды, которые всегда отзываются на клич глашатая, — на гладкошерстных, клейменных, скорых.

Да будешь ты напоен обильным дождем! — поистине, ты сам был дождем, зеленеющей растительностью в глазах того, кто искал корма на пастбище.

И сказал Сулайман б. Катта, клиент племени тайм б. мурра, а он был одним из друзей Асада:

Да напоит Балх Аллах, ровную и гористую землю Балха, и оба хорасанских Мерва, дождем полного влаги облака!

И что мне до того, чтобы он был напоен им? — но в нем есть могила, в которой скрыли благородное тело и кости,

Защищающего в бою племена, помогающего в бедствии, упорно добивающегося мести, стремительного льва.

Он всегда в битве отдавал мечу должное ему и утолял жажду за ‘ибийского выпрямленного острия [копья].

Абу Джа’фар говорит: в этом году партия Аббасидов в Хорасане послала к Мухаммаду б. ‘Али б. ал-’Аббасу Сулаймана б. Касира, чтобы он осведомил его