Те корабли, которые видел сейчас Турвиль, тоже были рассредоточены, однако их собралось так много, что казалось, будто они сбились тесным роем. Слабый свет звезды класса М2, известной как Секур-В, отражался от бесчисленных белых корпусов Двенадцатого флота, дрейфовавшего на орбите газового гиганта, немногим уступавшего в размерах своей звезде. Тонкая взвесь заполнявших верхний слой атмосферы ледяных кристаллов словно подостлала орбиту туманом: создавалось впечатление, будто человек может переходить с корабля на корабль, ступая по этой смутной поверхности.

Тридцать шесть супердредноутов, шестнадцать дредноутов, восемьдесят один линкор, двадцать четыре линейных крейсера и сорок тяжелых крейсеров. И сбор этой фантастической армады удалось сохранить в тайне!

Это с трудом укладывалось в голове даже у такого старого космического волка, как Турвиль, ибо Секур был обитаемой системой. Правда, все ее обитатели жили на Мариенбаде, единственной населенной планете, вращавшейся вокруг Секура-А, звезды класса F9, основной в этой тройной звездной системе. Возле Секура-Б располагались небольшие индустриальные комплексы, а Секур-В, даже в периастрее не приближавшийся к Секуру-А ближе чем на тридцать шесть световых часов, вообще никто не посещал – незачем было. Таким образом, Хавьер Жискар определил место сбора там, где никому не пришло бы в голову его искать, и сумел провернуть первую фазу операции, ничем себя не выдав.

А сбор был проведен грандиозный. Судов сопровождения и прикрытия было маловато: двадцать три эсминца и легких крейсера, но, все равно, общая масса собранного флота, по прикидкам Турвиля, составляла, без транспортников и тендеров, более восьмисот миллионов тонн. Пожалуй, столько кораблей Народного флота не концентрировалось в одном месте лет пятнадцать, если не двадцать.

Турвиль уже не в первый раз задумался о том, как удалось МакКвин добиться от политического руководства Республики согласия на сосредоточение таких сил. Должно быть, она обобрала до нитки большую часть тыловых систем Народной Республики, даже принимая во внимание ускорившееся в последнее время строительство новых кораблей. Она согнала сюда десять процентов имевшихся в распоряжении Народного флота супердредноутов, половину дредноутов и более трети уцелевших линкоров. Таким образом, впервые после битвы при Ельцине Республике удалось сформировать соединение, потенциально способное вести активные наступательные действия.

«И эти действия, черт возьми, обязаны увенчаться хоть каким-то успехом! Если после того, как Пьер разрешил ей пойти на страшный риск и оголить тылы, все закончится чем-нибудь вроде четвертого разгрома при Ельцине – Эстер не сносить головы. А вместе с ней и всем нам... хотя с нами все проще. В отличие от нее, мы будем на передовой, и в случае неудачи манти разнесут нас в клочья, не оставив никого на потеху Сен-Жюстовым костоломам»

Эта мысль, несмотря на внутреннее напряжение, вызвала у него усмешку. Пожалуй, слухи о его пресловутой воинственности и бесшабашности куда более правдивы, чем ему бы хотелось, ибо... «Черт меня побери, если я не откажусь от такой неимоверной военной мощи – и плевать на последствия!»

* * *

Когда гражданин вице-адмирал Турвиль, его комиссар, начальник штаба и операционист эскадры вошли в кабинет, Хавьер Жискар поднял голову. Он успел заметить, как сузились темные глаза Турвиля при виде графинов с ледяной водой, кофейных чашек и прочих атрибутов официального штабного совещания.

– Присаживайтесь, – скрыв улыбку, предложил Жискар гостям.

Дождавшись, когда они рассядутся, он переглянулся с сидевшей рядом Причарт и обратился к Турвилю:

– Как вы, наверное, уже поняли, гражданин адмирал, скоро к нам присоединятся другие командиры эскадр и дивизионов нашего флота: граждане капитан Жубер и коммандер Макинтош ознакомят флагманов с деталями генерального оперативно-тактического плана. Однако мне и гражданке комиссару Причарт хотелось до начала совещания поговорить с вами и офицерами вашего штаба: дело в том, что в предстоящей кампании вашей эскадре предстоит сыграть особо важную роль.

Жискар сделал паузу, и Турвиль поймал себя на том, что едва не заерзал на стуле. А взглянув на Причарт, чье лицо было так же непроницаемо, как лицо Форейкер, с трудом подавил дрожь. Толковали, будто в жилах этой фанатично преданной Комитету особы течет не кровь, а ледяной хладагент, и вице-адмирал мог только порадоваться, что ему не досталась в народные комиссары такая бесчувственная мымра. Нелегкие месяцы, проведенные фактически под арестом, добавили Хонекеру человечности, однако Эверарда и в худшие моменты не окружала леденящая аура, подобная той, что, словно зимний туман, окутывала ничего не выражающую физиономию Причарт.

– Понятно, – сказал гражданин вице-адмирал, когда молчание слишком затянулось, и Жискар слегка улыбнулся.

– He сомневаюсь, гражданин вице-адмирал, – сказал он с едва уловимым намеком на насмешку и активировал голографическую звездную карту.

– Оперативная зона Двенадцатого флота, – без обиняков пояснил он.

Турвиль почувствовал, как мгновенно напрягся сидевший рядом с ним Богданович. Хонекер, не будучи военным специалистом, не сразу понял, что он видит, а вот Шэннон Форейкер выпрямилась, и в ее прищурившихся голубых глазах впервые за долгое время появилось выражение заинтересованности.

Турвиль прекрасно понимал ее; его пальцы непроизвольно потянулись за сигарой. Даже не прочитав названия рядом со светящимися точками звезд, он уже узнал их все: и Сифорд-9, и Ханкок, и Занзибар, и Ализон, и Ялту, и Нуаду. Узнал сразу, как только заметил самую главную пометку на карте: выделенную ярко-алым систему Василиска.

Двери лифта открылись, и гражданка капитан Джоанна Холл, в кругу близких друзей и членов семьи – по причинам, остававшимся для офицеров и старшин корабля НФ «Шомберг» тайной за семью печатями, – звавшаяся Лягушечкой, деловито шагнула вперед.

– Гражданка капитан прибыла на мостик! – объявил дежурный старшина.

Несший вахту гражданин коммандер Оливер Диамато встрепенулся, мысленно выругался и вскочил на ноги. Угораздило же его проворонить прибытие капитана. Мог хотя бы услышать, как приближается лифт. Теперь она в ближайшее время непременно ткнет его носом в эту оплошность. Она всегда так делает.

– Доброе утро, гражданин коммандер.

Темные волосы и смуглое лицо гражданки капитана являли собой разительный контраст со светлой кожей и золотистой шевелюрой Диамато, а его голубые глаза встретились со взглядом карих. Темный колорит как нельзя лучше соответствовал имиджу этой суровой особы, в устах которой обращение «гражданин» казалось нелепым довеском к воинскому званию.

– Доброе утро, гражданка капитан, – ответил Оливер и тут же взял быка за рога, – Прошу прощения, что не заметил вашего прихода, но я просматривал чипы со вчерашними записями и слишком увлекся.

Лягушечка хмыкнула. Несколько секунд она молча в упор рассматривала коммандера, потом пожала плечами.