Схема огня и таблица артнаступления была составлена без учета разведки, поэтому эффективность огня была низкой. Недостаток светлого времени не обеспечил выбор надлежащих НП, в силу этого прицельный огонь по обнаруженным целям в процессе самого наступления даваться не мог.

…Стрельба велась по площадям, усилий артиллерийских средств в одном направлении было недостаточно, стрельбы было много, но стреляли разрозненно друг от друга».

Куда стреляли? В кого попали?

В отчете 29-го танкового корпуса записано: «Атака началась без артобработки занимаемого противником рубежа и без прикрытия с воздуха… 32-й тбр. Не имея точных данных обогневых средствах пр-ка, бригада двумя эшелонами атаковала пр-ка в направлении…» То есть танкисты вообще не заметили, что артиллерийская подготовка имела место быть и хоть что-нибудь подавила.

В 8.30, после заключительного залпа «катюш», по сигналу «Сталь» взревели сотни двигателей…

Между Псёлом и совхозом «Октябрьский» перешел в наступление 18-й танковый корпус, построенный в три эшелона: в первом двигались 181-я (44 танка) и 170-я (39 танков) бригады, которые поддерживал 36-й гвардейский полк прорыва (19 «Черчиллей»); во втором — 32-я мотострелковая бригада; в третьем — 110-я танковая (38 машин) бригада. Левее, на линии «Октябрьский» — Ямки, вдоль железной дороги атаковал 29-й танковый корпус. Направляющей была 32-я танковая бригада (63 танка) полковника А.А. Линева, оснащенная исключительно «тридцатьчетверками». За ней уступом вправо следовала 31-я танковая бригада (67 танков) полковника С.Ф. Моисеева. 25-я танковая (69 танков) полковника Н.К. Володина, усиленная двумя батареями 1446-го самоходного полка, и 53-я мотострелковая бригады выдвигались восточнее железной дороги.

Началось.

Всю оставшуюся жизнь Ротмистров старательно ваял миф о «величайшем танковом сражении Отечественной войны», о ратном поле под Прохоровкой, где в «сквозной атаке» сошлись полторы тысячи бронированных машин:

«Смотрю в бинокль и вижу, как справа и слева выходят из укрытий и, набирая скорость, устремляются вперед наши славные «тридцатьчетверки». И тут же обнаруживаю массу танков противника. Оказалось, что немцы и мы одновременно перешли в наступление. Я удивился, насколько близко друг к другу скапливались наши и вражеские танки. Навстречу двигались две громадные танковые лавины. Поднявшееся на востоке солнце слепило глаза немецким танкистам и ярко освещало нашим контуры фашистских танков.

Через несколько минут танки первого эшелона наших 29-го и 18-го танковых корпусов, стреляя на ходу, лобовым ударом врезались в боевые порядки немецко-фашистских войск, стремительной сквозной атакой буквально пронзив боевой порядок противника. Гитлеровцы, очевидно, не ожидали встретить такую большую массу наших боевых машин и такую решительную их атаку. Управление в передовых частях и подразделениях врага было явно нарушено. Его «тигры» и «пантеры», лишенные в ближнем бою своего огневого преимущества, теперь успешно поражались советскими танками Т-34 и даже Т-70 с коротких дистанций. Поле сражения клубилось дымом и пылью, земля содрогалась от мощных взрывов. Танки наскакивали друг на друга и, сцепившись, уже не могли разойтись, бились насмерть, пока один из них не вспыхивал факелом или не останавливался с перебитыми гусеницами… Это было первое за время войны крупное встречное танковое сражение: танки дрались с танками. В связи с тем, что боевые порядки перемешались, артиллерия обеих сторон огонь прекратила. По той же причине не бомбила поле боя ни наша, ни вражеская авиация, хотя в воздухе продолжались яростные схватки и вой сбитых, объятых пламенем самолетов смешивался с грохотом танковой битвы на земле… Тридцатьчетверки, маневрируя, изворачиваясь, расстреливали «тигров» и «пантер», но и сами, попадая под прямые выстрелы тяжелых вражеских танков и самоходных орудий, замирали, горели, гибли».

Картина впечатляющая. Истине в ней соответствуют только две короткие фразы: «Смотрю в бинокль…» и «…клубилось дымом». Даже с солнцем, которое в середине июля отчего-то поднимается и «слепит глаза» в 9 утра, маршал напутал; к тому же очевидцы утверждают, что погода была пасмурной, временами дождливой, затрудняя действия авиации.

У Виша в наличии было 60 танков, в том числе 47 «четверок» и 4 (четыре) исправных «тигра», и бригадефюрер был не настолько глуп, чтобы бросать их в «сквозную атаку». Меньшая часть 1-го танкового полка СС была выдвинута на гребень и скаты высоты 252.2, основная — так и осталась за противотанковым рвом, грамотно используя свое «огневое преимущество» на дальней дистанции. Разница в подходе: немецкие командиры предпочитали истреблять противника на расстоянии, советские же, не обладая должным умением и возможностями, стремились навязать ближний бой, когда сводилось к минимуму преимущество врага в организации взаимодействия пехоты и танков с авиацией и артиллерией.

Так что до «абордажа» дело не дошло, а вместо ввода танковой армии в прорыв получилось преодоление подготовленной по всем правилам обороны в самых невыгодных для наступающей стороны условиях. Местность перед Прохоровкой изрезана оврагами и балками, неудобна для применения танков; именно поэтому в немецкой атаке на станцию танковый полк СС «Адольф Гитлер» участия не принимал. Из-за того что совхоз «Октябрьский» остался в руках противника, на исходном рубеже с трудом смогли поместиться лишь направляющие бригады корпусов. Остальные соединения находились восточнее и севернее Прохоровки, в нескольких километрах от передовой, что неизбежно увеличивало временные интервалы между вводом в бой разных эшелонов.

Знаменитая атака выглядела следующим образом: танковые роты длинными колоннами от Петровки и Прохоровки вытягивались к передовой, проходили через окопы своих войск и минные поля, на глазах и под огнем противника разворачивались в боевой порядок и, набирая скорость, поэшелонно бросались в атаку. Волна шла за волной, по 40–50 машин. С интервалом от 30 до 60 минут. На фронте шириной менее двух километров.

Сложно было преподнести Манштейну с Готом лучший подарок. Разве только сразу застрелиться.

Первыми, паля на ходу, к позициям 2-го гренадерского полка СС приблизились 181-я и 32-я танковые бригады, сопровождаемые тремя батареями самоходных установок. Следом поднялась пехота 42-й гвардейской стрелковой и 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизий.

Подпустив первую волну на расстояние прямого выстрела, немецкая артиллерия из опорных пунктов в совхозе «Октябрьский» и на высоте 252.2 открыла убийственно точный огонь из всех стволов, в считаные минуты уничтожив два десятка машин первой линии. Боевое построение бригад нарушилось, рухнуло всякое управление, экипажи самостоятельно маневрировали на поле боя, стремясь использовать складки местности, чтобы выйти из-под огня.

«Имеют место, — пришел к выводу командующий бронетанковыми силами Воронежского фронта, — случаи излишних потерь танков и живой силы, исключительно благодаря неумению командиров организовать маневр и обход противотанковой обороны. Вместо разумного маневра и обхода огневых точек — танки с места ведут огонь, причем несут неоправданные потери от огня ПТО». Первую линию немцы расстреляли, как в тире.