В покоях Несс пахло кровью. Арен понимал, что все уже должны были убрать и почистить, но запах еще оставался в воздухе, оседая в носу и на языке неприятным привкусом железа.

Ванесса лежала в кровати и была настолько бледной, что император поначалу даже не рассмотрел ее на фоне постельного белья.

— Арен… — прошептала она почти неслышно, даже не прошептала — прошелестела, и он наконец увидел. И ее поблекшие, погасшие голубые глаза, и тонкую ниточку пересохших губ, и волосы, которые показались ему не светлыми, а седыми.

Подошел ближе. Ванесса дышала тяжело, будто на груди у нее лежал огромный камень, и походила сейчас на умирающую старуху.

Спрашивать, как она себя чувствует, Арен не стал.

— У тебя вчера был выкидыш, Несс, но тебе не сказали, по какой причине. — Ванесса дернулась, но тут же застыла. — Четыре месяца назад Аарон поставил шаманское проклятье на вашего ребенка, а заодно и на Агату. Иначе никак не мог достать мою дочь — только через кровного родственника. Дети должны были умереть одновременно.

— Ты-ы-ы… — прохрипела Ванесса. — Лжешь…

Арен усмехнулся и покачал головой.

— Верь во что хочешь, Несс, мне все равно. Я не вижу особой разницы между этим поступком и попыткой убить меня. Ваш ребенок — да, его родная кровь. А я разве нет? Я брат твоего мужа. Однако это не помешало ему в День Альганны. И ты это видела.

Грудь ее шумно вздымалась, а глаза наполнялись слезами.

— По… чему? — просипела вдруг Ванесса, и слезы все-таки полились по щекам. — Он так… со мной?

Арен даже немного удивился. Неужели Несс ему поверила? Он думал, она будет до последнего обелять мужа.

— Аарон просто был предателем, вот и все.

— Нет…

— Да, Несс. Взгляни правде в глаза. Он предал меня, попытавшись убить. Он предал нашу страну, собираясь устроить государственный переворот, грозивший гражданской войной. И он предал тебя. И вашего ребенка.

Она молчала, только плакала.

— Ты спросила, почему. Потому что ненависть Аарона ко мне была сильнейшим чувством в его жизни. Он ненавидел меня больше, чем любил тебя.

Ванесса всхлипнула, и Арен вдруг вспомнил, как увидел ее впервые.

Сколько ему было лет тогда? Кажется, десять. Он гулял по дворцовому парку вместе с матерью, и тут в конце аллеи появились Аарон и Ванесса. Они держались за руки, смотрели друг на друга, а не на дорогу, и дальнейшее было неизбежно — Несс споткнулась, с ее ноги слетела туфелька, приземлившись возле Арена. Он поднял ее и помог незнакомой девушке обуться.

«Какой у тебя галантный брат, Аарон, — смеялась Несс, глядя вовсе не на Арена, а на перекошенное ревностью лицо жениха. — Эх, будь я лет на пятнадцать моложе…»

Забавно, но ведь уже тогда Аарон видел в нем не своего брата, маленького мальчика, а конкурента. Уже тогда ненавидел всей душой.

Император поморщился и, наклонившись, коснулся плеча Ванессы, снимая блокировку родовой магии. В тот же миг женщина вздохнула гораздо свободнее и чуть порозовела, перестав наконец сливаться с собственной подушкой.

— До завтрашнего утра, — сказал Арен, выпрямляясь. — И только потому что я прекрасно знаю, что на всем твоем окружении есть защитные амулеты. Надеюсь, ты не станешь делать глупостей, Несс. Родовые молнии убьют тебя саму быстрее, чем хотя бы одна долетит до выбранной цели.

Она молчала, глядя на него непонимающими глазами, и спросила, когда Арен уже почти дошел до камина:

— Почему?

— Потому что я не похож на твоего мужа, — ответил император, заходя в огонь.

* * *

С самого утра София чувствовала себя мертвой и беспомощной, но приходилось улыбаться и придумывать занятия для детей. Придумывалось с трудом, потому что ничего не хотелось — только лечь и умереть поскорее.

Сердце ее рвалось на части, когда она думала о том, что придется уехать из дворца в течение суток. И отговорить Арена не получится: он слишком боится за ее жизнь и не станет рисковать.

Защитница, зачем ей эта жизнь, если его в ней не будет?!

— Софи, — Агата, которой было разрешено сегодня и завтра не учиться, а играть и выздоравливать, заглянула ей в глаза с детской серьезностью. — Что с тобой? Тебе плохо. Почему тебе плохо?

— Опять не удержала щит, — пожурила ее София без злости, но наследница покачала головой.

— Я специально его сняла. Хочу разобраться, что случилось.

— Твой папа будет ругаться.

— Папа сам так делает, — фыркнула девочка. — Расскажи, что произошло, мы с Алексом переживаем.

— Да, — кивнул мальчик, тоже глядя на Софию. Конечно, он ничего не чувствовал, но безоговорочно доверял сестре во всех без исключения вопросах.

Они с Ареном не обсуждали, как она будет прощаться с детьми, потому что при мысли об этом им обоим было тошно. Так что София приняла решение сама, усадив обоих воспитанников себе на колени и погладив их по волосам.

Очень хотелось заплакать.

— Мне нужно уехать. И я, скорее всего, не вернусь.

Агата и Александр молчали, серьезно глядя на нее, похожие на Арена в этот момент так же сильно, как она походила на Вано.

— Поэтому мне грустно, — продолжала София, сжимая ладошки обоих малышей.

— А ты можешь не уезжать? — спросила Агата с печалью и шмыгнула носом. — А?

— Не могу.

— Совсем-совсем? — всхлипнул Алекс.

— Совсем.

Дети были очень расстроены, но пока не плакали.

— Мы не хотим, чтобы ты уезжала, — сказала Агата тихо, и ее брат сразу закивал. — У Вирджинии родились внуки. А у тебя что случилось, Софи?

— Ничего страшного. Но я должна уехать, — повторила она, не в силах придумывать легенды. — Просто… должна.

Алекс выпятил губу, явно готовясь разрыдаться, а Агата, помешкав, произнесла:

— Я понимаю. Ты уезжаешь, потому что любишь папу.

В голосе девочки звучала недетская серьезность, и София, пораженная до глубины души, не сразу нашлась с ответом.

— Да, — прошептала она в конце концов. — Только не говори об этом никому, Агата.

— Не буду, — помотала головой девочка. — Но ты же нас не забудешь, да, Софи?

— Ни за что, — уверила их София, и тут Александр не выдержал — разревелся в голос, широко открывая рот и прижимая к глазам маленькие кулачки.

* * *

Вернувшись от Ванессы, Арен позвал к себе Гектора, и пришедший на совещание Дайд в первые мгновения смотрел на императора так, будто ожидал, что он собирается немедленно умирать.

— Со мной все в порядке, — сказал Арен на всякий случай, и дознаватель скептически дернул губой.