Минут пятнадцать бедный Кирим прокалывал уши и вдевал серьги.

Воины вернулись на места, гордо блестя украшениями в ушах.

– Скорик! Подойди и преклони колено!

Молодой воин с блестящей серьгой гвардейца в левом ухе и покоящейся на перевязи забинтованной рукой, подбежал и преклонил колено.

– Скорик, ты проявил себя в обучении желторотых и назначаешься сержантом пополнения!

– Письменным указом о воинских регалиях его светлости сэра Александра Дрэгона, герцога Сапсанского по праву наследования, – громко зачитывал Понтий, – гвардейцам, удостоенным почетного звания сержанта герцогства Сапсанского, надлежит носить в правом ухе и не снимать под страхом смертной казни отличительный знак высокого положения и доблести – серебряную серьгу, изображающую щит с мечом!

– Кирим!

Поднаторевший ювелир мигом проколол парню ухо, повесив отличительный знак сержанта.

– Встань, сержант Скорик, и займи почетное место среди командиров!

– Мой лорд! – Парень вскочил.

– Рыцари, гвардейцы, сегодня мы принимаем в нашу дружную семью пополнение! Желторотые будут посвящены в воины, а пять человек заслужили почетное звание гвардейцев! Сержант Скорик, постройте пополнение! Сэр Трувор, к вам переходят три человека, сэр Тюрик, ваш отряд пополнят двое! Облеченные званием рыцарей, примите в воины и гвардейцы пополнение, пожаловав отличительные знаки гвардии и подчиненных отрядов! – скомандовал я, устало опускаясь на стул во главе стола.

Трувор, Тюрик, Эльза и Эрик, позвякивая новенькими шпорами, подошли к столу и приступили к процедуре принятия пополнения в воины.

– Письменным указом о воинских регалиях его светлости сэра Александра Дрэгона, герцога Сапсанского по праву наследования, – зачитывал Понтий, – желторотым, удостоенным почетного звания воина герцогства Сапсанского, надлежит носить в левом ухе и не снимать под страхом смертной казни отличительный знак доблести – серебряную серьгу, изображающую щит. Правое ухо до распределения по отрядам остается свободным!

– Ну и заварил ты кашу! – Адольф вальяжно положил тяжелую голову мне на колени и многозначительно взглянул желтыми бездонными глазами.

– А что прикажешь делать? Сэр Фридрих огромную свинью подложил с кольцом и ожерельем… Да и ты не предупредил. Как сейчас по-другому смогу отблагодарить верных людей? Ненавистная печать, символ мнимой власти и добытое в бою золото – вот и все, чем богат. Кроме этих бедолаг, сам видишь, сторонников нет, а во врагах, судя по надписи, – я потряс медальоном, – здешний император!

– Это да…

– Что – да?! Толкнул надеть проклятый перстень, хотел стать вампалом герцога, а не простого лейтенанта! Сейчас – пропадаешь на кухне!

– Ты и сам неплохо справляешься, – насупился Адольф. – Да и не могу я научить управлять людьми…

– Извини, был не прав, научил же летать…

– И многому другому обязательно обучу, вот вспомню…

– Все-таки я рад, что есть такой друг.

– Друг?

– Ну не слуга же?! Помнишь, я освободил тебя от рабства?

– Помню. А задумка с серьгами хорошая…

– Это не серьги, а знаки доблести и различия. В армии всегда были отличительные знаки. Странное дело, но люди любят дорогие мелочи, подчеркивающие статус. Видел бы ты моего комбата, звезды носил с таким видом, будто сам бог! Вот я и подумал: армия растет, рыцарей нет…

– Как нет, а ты?

– Да какой я рыцарь… простой лейтенант в своем мире.

– Был бы простым, не сидели бы здесь за столом…

– А я и сейчас не могу понять, как тут оказался. Одно знаю – делать нечего, придется идти до конца. Воспитали так. Не отступать и не задаваться.

– Воспитание истинного рыцаря, – подлизался Адольф, – с твоими знаниями и моими способностями у нас все получится… ваше величество! – Нагло блеснули рыжие глаза, и вампал, спасая от захвата ухо, юркнул под стол.

Зверь попал в точку, разбудив дремавшую назойливую мысль.

«Прямой наследник трона!» – вспыхнуло в сознании.

Весомое дополнение к огромному грузу проблем.

Воображение принялось рисовать неминуемую смерть.

«Куда я веду этих несчастных?» – думал я, глядя на светящиеся счастьем лица новоиспеченных рыцарей.

За разговором с Адольфом и в раздумьях я и не заметил – ритуал закончился, воины заняли места за столом и, роняя слюнки на еду, терпеливо ожидают, покуда герцог очнется.

– Мой лорд? – проговорила Эльза, увидев, что мой взгляд стал осмысленным.

И правда, что это я?!

– Всем вина! За победу! За рыцарей! – крикнул я и высоко поднял пузатый кубок, спуская с поводка притомившееся в ожидании веселье.

Вечер опустил серую вуаль сумерек на пирующий лагерь. Пламя факелов освещало ломившийся от нехитрой снеди стол. Куски жареного мяса, зелень, плошки с чем-то напоминающим суп, сыр, грубые лепешки – непритязательная, сытная еда, но до безумия аппетитно пахнущая. Пропустив пару кубков за новоиспеченных рыцарей, за гвардейцев, за воинов, за победу, я взял слово:

– Рыцари, гвардейцы, воины! Остался последний ритуал! Понтий! Кирим!

– Письменным указом о воинских регалиях его светлости сэра Александра Дрэгона, герцога Сапсанского по праву наследования, – торжественно заговорил Понтий, – рыцарям герцогства Сапсанского надлежит носить в левом ухе и не снимать под страхом смертной казни отличительный знак благородства и чести – золотую серьгу, изображающую щит с шестиконечной звездой!

Я повернулся, Кирим приблизился, и левую мочку пронзила короткая острая боль. В нос ударил запах самогона. Дезинфекция!

Ловкие пальцы ювелира вдели массивное украшение, непривычно оттянувшее ухо.

– В знак занимаемой должности командующего армией герцогства, сэру Александру Дрэгону, герцогу Сапсанскому по праву наследования, надлежит носить в правом ухе и не снимать под страхом смертной казни отличительный знак высокого рождения и доблести – золотую серьгу, изображающую щит с профилем волка в шестиконечной звезде, обрамленной венком победы! – торжественно закончил Понтий.

Правое ухо откликнулось болью и запахом самогона, потяжелев украшением.

Повисла тишина. Такого поворота событий не ожидал никто. Благородный по рождению добровольно проколол оба уха, приравняв себя к воинам!

«Вот ты сам себе присвоил генерала…» – подумал я, уставившись на блестевшее украшениями отражение в кубке.

– Слава герцогу! – закричала, вскочив Эльза.

– Слава! – взвилось над столом.

Я опустошил кубок. Терпкое вино, оставляя загорающийся след, прокатилось по горлу.