Я переслал запись Диасу, и перед нами возникла комната.

– Ну и что, – после короткого молчания наконец сказала Ванн. – Комната как комната.

– Я тоже так подумал, – согласился я.

– Кто-нибудь хочет высказаться? – спросила Ванн у Тони и Диаса.

– Вообще-то, да, – сказал Тони.

– Слушаю.

– Можно увеличить вон тот пакет с внутривенным?

Ванн кивнула Диасу, и он увеличил масштаб изображения. Она посмотрела на меня, я пожал плечами.

– Тут что-то не так. – Тони показал на пакет.

– Что именно? – спросила Ванн.

– Марка не та.

Ванн нахмурилась:

– Объясните толком.

– В такие пакеты помещают добавки, которые лига разрешает игрокам использовать во время матча для поддержания сил, внимания и всего остального. Ну так вот, у самых известных хилкетистов есть рекламные контракты на их собственные добавки. Они не используют те, что утверждает лига, то есть «Тайгертон». А на этом пакете логотип «Лабрам». У Чэпмена не было контракта с «Лабрам».

– Понятно, и что? – спросила Ванн. – Может, Чэпмен просто захотел разнообразия.

Тони покачал головой:

– Это вряд ли. На СХЛ могли подать в суд за то, что Чэпмен не использовал «Тайгертон» во время игры. А руководство команды могло оштрафовать Чэпмена за то же самое, если только он не заключил собственный рекламный контракт. Но у него не было такого контракта.

– То есть вы хотите знать, почему вдруг произошла замена? – кивнула Ванн.

– А еще – что в пакете, – добавил я и повернулся к Диасу. – Пожалуйста, верните снова квартиру Чэпмена.

Появилось изображение.

– Теперь гостиную в натуральную величину.

– Что вы ищете? – спросила Ванн.

– Вот это. – я показал на коробку в углу комнаты, рядом с трилами, частично скрытую висящим дымом. – На ней написано: «Лабрам».

– Внутри может быть что угодно, – заметила Ванн.

– Может, – кивнул я. – Но там явно что-то конкретное. – Я показал на транспортировочный код на крышке коробки. – И мы узнаем, что именно, отследив по этому коду. А пока… – Я попросил Диаса еще раз вернуть изображение квартиры Чэпмена и снова навести зум на пакет с питательной смесью. – На каждом пакете свой собственный серийный номер. С его помощью мы узнаем, из какой он партии и когда был произведен. Этого будет достаточно, чтобы понять, был он доставлен Чэпмену напрямую или через кого-то.

Ванн нахмурилась.

– Думаете, это может иметь какое-то отношение к его смерти? – спросила она.

– Не знаю, – ответил я. – Но если Тони прав и этих пакетов действительно не должно быть здесь, надо выяснить, почему они попали к Чэпмену. Нам неизвестно, по какой причине его тело вдруг слетело с катушек во время игры, и мы не можем принимать каждое объяснение на веру. Мы должны выяснить, что происходило с его телом и с его трилом. Поэтому мы добудем этот пакет и проверим его содержимое. А еще получим отчет от судмедэксперта в Филадельфии. И поговорим с теми, кто заведует трилами в «Бостон бэйз».

– Вы разговаривали с опекуном Чэпмена?

– С Альтоном Ортицем? Да.

– И он ничего не сказал о том, что содержимое пакетов было другим?

– Нет.

– Может, стоит спросить его еще раз?

– Обязательно спросим, когда будем в Филли ждать отчета экспертов. А между делом попросим кого-нибудь из наших тамошних коллег в управлении заехать в дом Чэпмена и забрать пакет как вещественное доказательство.

Ванн чуть улыбнулась:

– Позвольте, я этим займусь. Едва ли они будут рады вашему появлению после того, что вы сделали с их казенным трилом.

– Пожалуй, вы правы.

– Также нужно вернуться в Строббери Мэншн и поговорить с соседями, выяснить, что происходило в любовном гнездышке Чэпмена и отчего загорелся дом.

– Да, – согласился я. – Ну а по делу Кауфмана что предпримем?

– Ах это… – протянула Ванн и посмотрела на меня. – Не знаю, Крис. А что, по-вашему, следует предпринять?

На самом деле у Ванн, разумеется, были мысли по этому поводу. Просто она, как старшая, проверяла своего младшего напарника, то есть меня. Так было и год назад, когда наши деловые отношения только-только начинались, и так продолжалось до сих пор. Наверное, если бы мы работали вместе десять лет, я бы все равно постоянно держал экзамен.

– Получить ордера на обыск или разрешение от лиги, а еще заключение патологоанатома здесь, в Вашингтоне, и отчет криминалистов.

– А как насчет того, что связывает Чэпмена и Кауфмана?

– Ладно, поймали, – признался я. – Но в любом случае мой день уже расписан.

Ванн хмыкнула, а потом снова повернулась к Диасу:

– Верни номер в отеле. – Появилось увеличенное изображение. – Мне кажется, мы кое-что упустили, – сказала она мне.

Я внимательно оглядел комнату и через пару минут объявил:

– Ничего не нахожу.

– Потому что у вас как у хадена это белое пятно. – Ванн показала на кровать. – Постель в беспорядке.

– Ладно, и что с того?

– Верни материал с камеры наблюдения в коридоре, – сказала Ванн Диасу, и тот поместил запись на отдельный виртуальный экран. – Вот Кауфман входит в номер. Примерно за сорок пять минут до нашего появления.

– Значит, лег вздремнуть, – решил я.

– На пару минут? А ведь у него был нелегкий день.

– Тем более есть причина поспать.

– Судя по тому, как все о нем отзываются, Кауфман был не из тех, кто любит поспать днем.

– Может, в номере еще не убирали с утра? – предположил Тони.

– Сколько длится эта твоя запись из коридора? – спросила Ванн у Диаса.

– Часов шесть, – ответил тот.

– Отмотай назад – посмотрим, заходила ли туда горничная.

Диас быстро прокрутил запись до того момента, когда в коридоре появилась тележка с инвентарем для уборки и горничные, двигаясь задом наперед, стали входить и выходить из номеров. Очень скоро тележка остановилась возле дверей Кауфмана и внутрь вошел кто-то из персонала.

– Вот и ответ, – сказала Ванн.

– Это ничего не доказывает, – не сдавался я. – Несмотря на ваши домыслы о том, что он был за человек, может, Кауфман действительно любил вздремнуть при каждом удобном случае?

– Полиция уже окончательно освободила номер? – не обращая внимания на мои слова, спросила Ванн.

– Не знаю пока.

– Узнайте. Если нет, еще раз отправьте туда группу криминалистов. Если да, все равно отправьте. И скажите администрации отеля, чтобы в соседний номер персонал тоже не пускали, до тех пор пока наши люди его не осмотрят.