– Тунгус! – дико заорал Пашка в туннель. – Тунгус! Я достану тебя, сука!

Из полумрака донеслось знакомое писклявое хихиканье.

– А ты попробуй, попробуй, молокосос паршивый! – отозвался злодей.

Глухая ярость захлестнула Пашку. С глухим рыком он упал на колени и, зажав в руке нож, пополз по громыхающему и угрожающе прогибающемуся под ним тонкому железу туннеля. Шебуршание и стук впереди также активизировались. Так он преследовал Фаронова метров двадцать. В лазе было довольно темно – его освещали только маленькие красные светодиоды наверху да слабый свет из редко попадавшихся боковых решеток.

Развилка! Так. Он подслеповато принялся рассматривать пол туннеля. Ничего не видно! В какую сторону пополз этот злодей? Кажется, налево. Он прислушался. Точно, туда. Пашка свернул, с удвоенной энергией замолотив локтями по железу. Поворот, второй – опять развилка, да еще и тройная! Ну где этот Тунгус? Ага, справа! Пашка снова свернул, начиная все чаще порыкивать и шипеть сквозь стиснутые зубы, словно преследовавший добычу дикий зверь.

Впереди что-то мелькнуло. Вон он, вон!

– Стоять! – задыхаясь, закричал Пашка. – Стоять, Тунгус! Я поймаю тебя!

Замерев, Фаронов остановился. Злодей сдается? Ну, сразу бы так.

– Смотри не пожалей!.. – зашипел, разворачиваясь, Тунгус.

Пашка удивленно уставился на него. Небольшое квадратное тельце, куда меньше, чем человечье, – фактически только грудь, головка, свернутая набок, длинные костлявые руки и… буквально пучок тоненьких паучьих ножек под ним, не меньше десяти-двенадцати, да еще и с когтями! Вот почему следы в холле были такими странными, вот почему раздавалось это цоканье…

Фаронов мерзко захихикал. И вдруг плюнул. Пучок липкой паутины, напоминающий с виду большой комок сладкой ваты, попал Пашке прямо в голову, залепив ему глаза, рот, нос… Он даже ощутил ее горьковатый вкус и жжение на языке. Гадость-то какая! Пашка принялся сдирать с лица мерзкую массу. «Уйдет же, уйдет, сволочь!» – думал он, волнуясь, и не ошибся. Когда Пашка продрал глаза, с отвращением сплевывая остатки паутины, Тунгуса уже и след простыл.

Проклиная все на свете, он дополз до места, где в последний раз видел уродца. Опять тройная развилка! Прислушался – на этот раз было тихо. Затаился небось, гад! И куда теперь: направо, налево, прямо? Вероятность – одна треть, и не в пользу догоняющего, как ни крути. Тунгус был вовсе не дурак.

Пашка внимательно оглядел туннели. Никаких явных следов, да и вообще ничего не видно. Снова прислушался – гробовая тишина. Нечего раздумывать, в погоню! Громыхая, он повернул налево, с новыми силами заспешив вперед, и скоро попал в целый лабиринт туннелей, проходов, шахт и лесенок, ведущих в другие шахты, в мир скрытых от обычного взгляда коммуникаций и инженерного оборудования. Он попытался было вернуться к развилке, но заблудился окончательно. Проклятье! Гадство! Невезуха! Некоторое время Пашка отлеживался, тяжело дыша и с ненавистью вспоминая уродское тельце Фаронова. Что это? Цена прямого подключения к Машине? Или же Тунгус сознательно сделал себя таким? Хотя это вряд ли: наверное, просто очередной неудачный эксперимент, чего тут гадать! «Да и ладно, куда он денется – в таком-то виде? – решил Пашка. – Чекисты мигом его достанут».

Он наткнулся на довольно широкий и светлый туннель с большими решетками в полу и уже довольно неспешно пополз по нему, прикидывая, где же, наконец, из него выбраться. Поначалу внизу виднелись лишь пустые помещения, в которые Пашка не рискнул спрыгнуть, потому что если двери там окажутся крепко запертыми, залезть обратно в туннель будет проблематично. Затем пошла вереница складов, доверху забитых коробками и ящиками, туда он тоже не стал ломиться – склады всегда закрываются хорошо. «Вот если бы попасть в отель, – размышлял он. – Там, если что, можно выбить филенку!» А затем ему стали попадаться лаборатории: чаны, автоклавы, трубы, насосы, приборы, компьютеры… Первую из них он некоторое время рассматривал, но выбивать решетку не стал – что-то его заставило проползти немного еще и… И вот еще одна лаборатория. На этот раз Пашка попытался было выломать решетку, однако ничего не вышло – то ли она вообще не открывалась, то ли снизу был какой-то хитрый замок, он даже нож чуть не сломал.

Пашка дополз до вентиляции следующей лаборатории. Тот же результат. Гадство! Его начала бить нервная дрожь. Что, если он вообще навечно тут застрянет? Ори не ори – никто на помощь не придет! А если и придут, то как пить дать, зажарят лазером или скормят этой адской Машине – в порядке очередного безумного эксперимента. Неужто его жизненный лимит везения исчерпался? Как же глупо получилось-то, а! Он лег на спину, устало закрыл глаза и пару минут лежал так, безвольно покачивая левой ступней. Ему уже даже стало безразлично, что руки болели все сильнее.

Наконец его мимолетная депрессия прошла. Пашка перевернулся на живот и вгляделся в убегающий вперед туннель. Эй, а что там такое светлеет?.. Раньше этого точно не было. Он прищурился. Потолок метрах в тридцати впереди, через несколько решеток, белел ярким пятном. Ух ты, а это интересно! Пашка снова пополз, но на этот раз осторожно, стараясь не шуметь. Постепенно у него возникло новое, причем очень нехорошее предчувствие…

Там не было решетки! Из проема бил яркий свет, и доносились разнообразные звуки: побрякивания, постукивания, щелчки, непонятный гудеж… Почти перестав дышать, Пашка осторожно подтянулся к отверстию и заглянул внутрь. Сердце его чуть не выскочило из груди – Тунгус! Злодей, перебирая своими паучьими лапками, носился между двумя аппаратами. Один из них напоминал круглый, опутанный проводами магнит, находящийся на массивной подставке, хотя таковым, скорее всего, не являлся. С быстро вращавшейся штуковины стекали плотные струи то ли жидкого азота, то ли какого-то дыма. Второй агрегат, по-видимому, был пультом управления: высокий гудящий шкаф с кучей лампочек, экранов, ручек, ползунков, индикаторов и парой десятков рубильников самых всевозможных цветов, форм и размеров. Между аппаратами тянулись толстые экранированные кабели. Этот гад снова что-то затеял! Этому нужно было помешать.

Просунув голову внутрь, Пашка оглядел лабораторию. Небольшая комната, в которой, кроме аппаратов и простого металлического шкафа, ничего не находилось. Дверь закрыта, Фаронов один. Не замечая Пашку, он что-то корректировал на пульте, подкручивал, набирал на клавиатуре, разглядывал бегущие на мониторах графики, а затем, семеня и цокая по кафелю лапками, подбегал к магниту и что-то там внимательно разглядывал и прислушивался, чуть ли не прикладывая к железяке ухо своей шатающейся безобразной головы. Потом снова спешил к пульту и, кажется, при этом даже что-то напевал себе под нос. Вот же сволочь!

Пашка сжал нож и несколько секунд готовился к прыжку, рассчитывая свои действия: «Так, когда он подойдет сюда, прыгаю вон туда. Рукояткой в глаз, ногой под дых, а руки за спину… Дых-то этот у него еще имеется? Ладно, разберусь. А затем… Нет, убивать не надо, он же важный преступник! Надо брать его живым, только ранить. Главное, заблокировать его лапы, уж слишком их много…»