Правление директоров Фонда Конрада Хилтона и его юристы – в частности, Майрон Харпол, которого Джеймс Бейтс нанял защищать интересы фонда, – заявили, что намерения Конрада Хилтона были ясны не только в силу выраженной им в завещании своей последней воли, но и благодаря его широко известным взглядам. Все единодушно подтверждали убеждение Конрада, что факт родства с ним не дает членам его семьи право рассчитывать на созданное им огромное состояние. Поэтому его единственное намерение в отношении Баррона заключалось в завещании ему суммы в 750 тысяч долларов, – во всяком случае, так утверждал фонд. Помимо этого Конрад больше ничего не намеревался оставить сыну.

Кое-кто из юристов фонда придерживался иного мнения, но во время разбирательства не решился открыто его высказать. Они считали, что Джеймс Бейтс, который был личным адвокатом и другом Конрада с 1944 года и до его смерти и который составлял все его завещания начиная с 1947 года, допустил серьезную ошибку, включив в завещание опцион Баррона. «Джеймс Бейтс был прекрасным адвокатом, но не налоговым инспектором. Поэтому включение опциона Баррона с его стороны было ошибочным решением. Мы доказывали, что Джеймс Бейтс – исходя из своего собственного толкования Закона о налогах от мая 1969 года – дал Конраду плохой совет. Мы считаем, что Конрад был введен им в заблуждение и полагал, что у фонда не окажется избыточных акций, а потому Барону и нечего будет покупать. Это понимание больше всего соответствовало взглядам Конрада Хилтона и, как мы полагаем, его намерениям относительно его сына»[8].

В ноябре 1983 года, спустя четыре года после смерти Конрада, Баррон наконец-то получил право воспользоваться опционом. И тогда Баррон и его юристы предприняли первый из ряда внезапных шагов.

Во-первых, его команда заявила, что в связи со сложным и запутанным налоговым регулированием, связанным с положением Баррона как акционера корпорации и директора фонда, количество доступных ему избыточных акций поднимается до полных 100 процентов, то есть при желании (в чем нельзя было сомневаться) он может приобрести целиком весь контрольный пакет акций Конрада в компании и получать с них доход. А за эти четыре года их стоимость невероятно возросла.

Затем адвокаты Баррона совершили второй выпад. Они заявили, что к тому же он может приобрести этот пакет акций по так называемой цене «на день смерти» Конрада, то есть на декабрь 1979 года, когда они стоили 24 и 5/8 доллара за акцию, а не по цене 1983 года – 72 доллара за акцию. И что же получалось? За пакет акций стоимостью 500 миллионов долларов Баррон заплатит всего 170 миллионов, то есть его прибыль составит 330 миллионов долларов! Сам платеж за акции поступит фонду, но разница в 330 миллионов достанется одному Баррону. «Вот эта сделка так сделка! – заметил Дональд Трамп. – Можно сказать, что он попытался переписать завещание своего отца».

Фонд возразил, что у Конрада Хилтона не могло быть желания, чтобы Баррон заработал прибыль в миллионы долларов, тем более на избыточных акциях, о наличии которых в момент составления завещания он ничего не знал. Фонд настаивал, что Баррон намеревается сорвать огромный куш, воспользовавшись грубой ошибкой, допущенной в завещании, или, по меньшей мере, оставленной в нем лазейки. Другими словами, его обвиняли в том, что он извращает намерения своего отца, подразумевающиеся в его завещании.

– Я очень хорошо знал Конрада Хилтона и тридцать лет был его поверенным, – сказал Майрон Харпол, – и я долго размышлял, неужели именно этого хотел Конрад. И получал ответ: нет, никогда, только не Конрад. Я знал Конрада. Мы все его знали. Ни в коем случае.

Нижеприведенные показания Джеймса Бейтса во многом совпадают с мнением Майрона Харпола.

В о п р о с: Расскажите о мотивах Конрада Хилтона при составлении завещания.

О т в е т: Одной из его целей было не допустить, чтобы родственникам и членам семьи досталось не заработанное ими состояние. На этот счет у него были очень твердые правила. Он хотел, чтобы все его родственники и дети сами зарабатывали свое состояние. Он часто говорил о развращающем влиянии на молодых людей унаследованного ими богатства, когда они получают его раньше, чем научатся самостоятельно трудиться и понимать, как правильно им распорядиться. Поэтому все это время он намеревался оставить своим наследникам минимальную часть, а основную часть постоянно растущего его состояния предназначал на благотворительную деятельность. Для управления и распоряжения этой частью состояния он и создал фонд своего имени.

В о п р о с: Он когда-нибудь изменял свои намерения?

О т в е т: Насколько мне известно, он никогда не изменял свои основные намерения, то есть не проявлял желания оставить свое состояние, чтобы его разорили… то есть могли разорить члены его семьи, а хотел возвратить обществу все заработанное и сохраненное им состояние в виде посмертного дара на благотворительность, о чем он снова и снова заявлял в своих завещаниях.

В своих показаниях Джеймс Бейтс, как и Франческа, высказал предположение, что Баррона просто возмутил тот факт, что отец обманул его ожидания и оставил ему сравнительно небольшие деньги. Баррон назвал это предположение полным вздором. Он сказал, что «никогда не подвергал сомнению намерение моего отца оставить свое состояние благотворительной организации, а не семье. Напротив, отец воспитал меня в том же духе». Но при этом, заметил он, Конрад никогда бы не стал возражать против того, чтобы он, Баррон, воспользовался неожиданно подвернувшейся возможностью заработать.

Адвокаты Баррона выдвинули идею, что Конрад предоставил Баррону указанный опцион с тем, чтобы избыточные акции не приобрели посторонние и, таким образом, не получили бы возможность завладеть всей компанией. Действительно, он часто говорил своим друзьям и коллегам по компании, что ему не хотелось бы, чтобы его отели повторили судьбу «Стивенс-отелей» и «Статлер-отелей», которые после смерти своих основателей утратили свое имя.

Считая, что Джеймс Бейтс испортил им все дело, фонд решил перерегистрироваться в соответствии с Налоговым законодательством Соединенных Штатов в так называемую «организацию поддержки» или «группу общественной поддержки». Этот шаг давал им возможность отказаться от продажи всех или части принадлежащих ему акций гостиничного бизнеса в качестве «избыточных деловых акций», как предусматривается этим возмутительным федеральным законом о налогах. Как группа общественной поддержки фонд заявил, что теперь он может воспользоваться «своим правом продажи» и выкупить у себя все количество акций – включая ту их часть, которую намеревался приобрести Баррон. В результате Баррону нечего будет покупать и, следовательно, он не получит этой бешеной прибыли. Другими словами, фонд всеми силами пытался аннулировать «опцион Баррона» – во всяком случае, так это расценивал сам Баррон.