В о п р о с: Что именно? Если вы не возражаете, миссис О’Хара?

О т в е т: У нас была интимная связь. И была зачата Франческа.

В о п р о с: Вы сказали, что у него был гипс?

О т в е т: Да, но это не помешало ему иметь со мной секс. Правда, это было ужасно неловко.

В о п р о с: Еще несколько вопросов, миссис О’Хара. Вы сказали, это ему не помешало?

О т в е т: Он вообще не раздевался. Из-за гипса он не мог полностью освободиться от брюк. О, это было ужасно!

В о п р о с: Продолжайте.

О т в е т: Он опустил брюки, насколько смог, и так он это сделал.

В о п р о с: Что было потом?

О т в е т: Он ушел.

В о п р о с: Он не остался у вас на ночь?

О т в е т: Нет, ушел.

В о п р о с: А затем?

О т в е т: Через полтора месяца доктор сказал мне, что я беременна.

В о п р о с: Следовательно, приблизительно 6 августа 1946 года вы уже знали о своей беременности, да?

О т в е т: Я это помню. Каждая женщина такое запомнит.

В о п р о с: И во время предварительных слушаний о разводе, которые состоялись 17 сентября 1946 года, вы уже знали о своей беременности?

О т в е т: Да, знала.

В о п р о с: Но вы не сказали судье, что беременны?

О т в е т: Он меня об этом не спрашивал.

В о п р о с: И вы не сказали судье, что хотите получить пособие на ребенка?

О т в е т: Я воспитана в европейских традициях. Я была оскорблена и не хотела от него денег. Конрад сказал: «Вот что я тебе даю. Подпиши это».

В о п р о с: После 1946-го года вы когда-нибудь требовали у Конрада Хилтона деньги?

О т в е т: Никогда.

Затем Жа-Жа заявила: «Летом 1946-го и до самого рождения Франчески у меня не было близких отношений ни с кем, кроме моего мужа мистера Хилтона». Она утверждала, что Конрад «был очень рад», когда у нее родился ребенок, и помог ей найти дом в Манхэттене, так как жить в отеле с грудным ребенком она не могла.

Об отношении Конрада к Франческе Жа-Жа сказала, что он всегда относился к ней как к дочери, всегда присутствовал у нее на днях рождения, а также был на ее выпускном вечере. Она вспомнила, что, когда Франческа была еще маленькой, Конрад с гордостью приводил ее за ручку в «Дускофье», модный французский ресторан, который находился в пентхаусе отеля «Беверли-Хилтон». Отец с дочерью вместе ходили на ланч. В день конфирмации Франчески, в 1960 году, он пригласил ее с Франческой на «очень милый ланч» в отеле «Беверли-Хиллз». Иногда он приглашал Франческу вместе с ним посетить рождественскую мессу, после чего они вдвоем рассматривали его подарки. Ему «было явно приятно, когда друзья и знакомые отмечали семейное сходство между ним и Франческой». Также она сказала, что Конрад всегда подчеркивал, что она полностью отвечает за Франческу и что ее это вполне устраивало.

В о п р о с: Когда-нибудь Конрад Хилтон говорил вам, что Франческа не его дочь?

О т в е т: Нет. Я уже сказала, что убила бы его.

В о п р о с: Но, возможно, вы не помните такие инциденты из 1940-х годов?

О т в е т: Нет, я помню все важные случаи.

В о п р о с: Но вы не сразу можете вспомнить то, что случилось, скажем, в 1944 году?

О т в е т: Да, иногда не могу. Как и вы!

По поводу предположения Франчески, что у Конрада появился «безумный бред», она заявила, что, хотя Конрад определенно не был ненормальным, он «чувствовал себя не совсем хорошо примерно с 66-го или 67-го года». Жа-Жа не совсем одобряла, что Франческа обосновала свой иск его «безумным бредом». Перед своим допросом она сказала одному из своих помощников: «Конечно, Конни был ненормальным. Только ненормальный способен был так рисковать, как он, особенно во время депрессии. В этом безумном мире хуже всего быть нормальным человеком. Люди считают меня ненормальной, надеюсь, так оно и есть. Если бы я была нормальной, я никогда бы не приехала сюда из Венгрии!» Все же, ради дочери, она поддерживала ее теорию. В подтверждение этой теории она сказала, что Конрад стал забывать имена людей, что ему стала изменять его замечательная память. Затем она рассказала о том случае, когда она пришла к нему в офис поговорить о Франческе и услышала, как он спросил: «Какая такая Жа-Жа?»

– Этот [инцидент] показал мне, что он не в себе. Он уже не был тем Хилтоном, которого я знала. Он всегда был таким моложавым и крепким и вдруг превратился в старика. У него всегда были искорки в глазах, но, к сожалению, этот огонек пропал. Иногда он все понимал, а иногда словно терялся. Баррон тоже так говорил. Баррон Хилтон не раз говорил мне об этом.

В о п р о с: Что еще вы заметили?

О т в е т: У него изменилась походка, он стал ходить, как старик, сильно сутулился. Он начал слабеть. Вдруг перестал носить накладку из волос… Хотя нет. Это вычеркните.

В о п р о с: Простите?

О т в е т: Уберите мои слова о парике.

В о п р о с: Извините, я не понял.

О т в е т: Можно аннулировать мои слова о парике? Я не хочу об этом говорить.

В о п р о с: Но если вы это заметили.

О т в е т: Мне это не нравится, это ужасно. Вычеркните это.

Наконец ее адвокат объяснил ей, что эти слова не следует удалять, если это правда. Она сказала, что это правда.

К концу первого четырехчасового допроса Жа-Жа страшно устала. Когда Роберт Наттер сказал, что, скорее всего, ей придется прийти на еще один допрос, она вспылила:

– Но сколько я еще могу рассказывать вам? Я уже рассказала вам всю мою жизнь!

Майрон Харпол сказал, что ей будет задано всего несколько новых вопросов.

– Хорошо, – согласилась она. – Ради своей дочери я сделаю все. Мне все равно, сколько еще раз мне приходить сюда и отвечать на ваши дурацкие вопросы. Я приду. Конни всегда считал меня слабой. Надеюсь, он видит меня сейчас!

Жа-Жа Габор пришлось перенести еще два допроса: 9 июля с Наттером и Харполом и 10 июля с Майроном Харполом.

В показаниях под присягой Жа-Жа заявила, что у нее с Конрадом Хилтоном была одна интимная ночь в начале июля 1946 года в Нью-Йорке в отеле «Плаза», во время которой и была зачата ее дочь Франческа. Этот рассказ о поспешном сексуальном акте с полуодетым Конрадом, у которого одна нога была в гипсе, удивительно напоминал одну из тех забавных историй, которые она рассказывала в своих вечерних ток-шоу. Можно с уверенностью сказать, что со стороны Хилтонов никто не поверил ни одному ее слову. Как вдруг, к всеобщему удивлению, юристы Франчески Хилтон нашли некоего Уилларда Крамера, страхового агента, который подтвердил хотя бы одну сторону необычной истории Жа-Жа. В 1940-х годах Крамер был партнером Конрада по гольфу. Его показания – во всяком случае, как надеялись адвокаты Франчески – могли ей помочь. 1 июля 1979 года Уиллард Крамер давал показания Роберту Уолкеру из фирмы «Белчер, Хензи и Бегензан».