Чтобы и духа не оставалось от тюрьмы.

Алек с наслаждением вымылся горячей водой с мылом, растерся жестким полотенцем и облачился в халат Мюджиба. Он так долго был лишен этого удовольствия. Сейчас он почувствовал себя совсем другим человеком.

Мюджиб, оживленный и веселый, говорил без умолку. Освобождение Алека окрылило его.

— Пока все получилось очень удачно, — сказал он, становясь серьезным. — Осталось самое трудное. Тут будет мало наших связей.

За столом сидели недолго. Все понимали, что Айне и Алеку хочется побыть вдвоем. Целый день Алек провел с Айной. А вечером пришел капитан Экшиоглу. Он крепко пожал руку Алеку:

— Вот вы и на свободе. Теперь надо действовать. Завтра здесь соберутся несколько человек из нашей партии. Я им уже говорил о вас, и они согласны помочь. По-моему, они уже наметили план.

— Я несказанно благодарен вам, капитан Экшиоглу.

— Это наш долг.

Утром Алек в новом костюме, ботинках и рубашке отправился в районную полицию. Полицейский, курчавый турок, в феске и форме, подозрительно осмотрел его, долго рассматривал «вид на жительство» и потом, как показалось Алеку, неохотно сделал отметку. Алек вытащил пять лир, положил их перед полицейским, лицо которого сразу же преобразилось. Он уже ласково поглядел на Алека, приложил пальцы к, феске и сказал, смешно коверкая слова:

— Ту мору морнин. Завтра утром.

«Дружба с полицией налажена, — про себя усмехнулся Алек, — это никогда не помешает».

Он едва дождался вечера, так хотелось ему узнать, что предпримут его новые друзья. Когда Зийнет-ханум стала закрывать окна темными портьерами, он понял, что сейчас начнут собираться люди, от которых зависела его дальнейшая судьба.

Вскоре он действительно услышал в соседней комнате приглушенные голоса, смех, звук отодвигаемых стульев. Потом все затихло, и кто-то негромко начал говорить. Алека никто не приглашал. Прошло более часа. Голоса то усиливались, то затихали, то снова раздавались, сердитые, возбужденные. Собравшиеся о чем-то спорили. Наконец открылась дверь, и появился Мюджиб.

— Пойдемте, — торжественно сказал он. — Настало время познакомиться с лучшими людьми Турции.

Они вошли в комнату. К удивлению Алека, там было всего три незнакомых человека. Один, в отлично сшитом костюме, с совершенно седой головой, черными, очень широкими бровями, походил на европейца, светского человека, дипломата, и только по темно-карим глазам и носу с горбинкой можно было предположить, что он турок. Второй, облокотившийся на камин, молодой, очень смуглый, с тонкими усиками над верхней губой, одетый в рваный бешмет, с повязанным по-курдски башлыком, в высокий шерстяных носках и старых, запыленных чувяках, выглядел бедным крестьянином, и, наконец, третий, сидящий в кресле, худой, с резко выдающимися скулами, очень красным, тонкогубым ртом, был одет в форму полковника турецкой армии.

— Селям! — приветствовал их Алек.

— Селям! — ответили присутствующие в комнате.

— Вы можете говорить по-английски. Мы все понимаем этот язык, — проговорил, улыбаясь, седой. — О вас мы все знаем. Можете не рассказывать. Мы ваши друзья.

— Во всем положитесь на нас, — наклонил голову капитан Экшиоглу.

— Я хотел бы представить всех, — сказал седой. — Меня зовут Рюштю-бей. Я приехал из Анкары, где помогаю Мустафе Кемалю-паше в его благородном деле. Это, — он показал на молчаливо стоящего у камина крестьянина, — наш прославленный партизан Карачалы, гроза оккупантов. Сам несколько раз переходил границу, побывал на Кавказе. Так, Карачалы?

— Хорошо, товарищ! Борба, — улыбнулся партизан, сверкнув крупными белыми, как тыквенные семечки, зубами.

— А это полковник Заро-ага. Один из военных советников и ближайших друзей Кемаля. Остальных вы знаете.

Алек поклонился.

— Теперь я изложу вам наш план. Мы долго спорили, куда лучше отправить вас, и в конце концов пришли к единому мнению: несмотря на опасность, вам надо пробираться в Одессу. Разумеется, вам нужно хорошо законспирироваться. Но это мы берем на себя. А оттуда вам легче будет перебраться в другое место.

Алек помолчал. Разве они не знают, что Одесса занята белыми? Он попадет в самое логово.

— Мне кажется, лучше бы избрать другое направление, — сказал он. — А не могли бы вы переправить нас в Россию через Анатолию и Кавказ? Тем же путем, каким туда ходил Карачалы.

Полковник Заро-ага выпрямился в кресле, отрицательно покачал головой:

— Чрезвычайно сложно, долго и опасно. А вы еще и с женой. Нет уверенности, что вы пройдете благополучно. Везде интервенты. И на суше, и на море. Наши люди рискуют жизнью, ведут кровавые стычки. Ведь я прав, Карачалы?

— Совершенно, ага. Слишком велик риск. Мы не можем подвергать ему женщину, — к удивлению Алека, на чистейшем английском языке галантно сказал партизан.

— О, вы говорите, как англичанин, Карачалы, — не удержался от похвалы Алек. — Где научились?

— Мальчишкой я работал несколько лет боем в английском посольстве.

— Не будем отвлекаться, Карачалы, — нахмурился Рюштю-бей.

— Итак… — повторил он. — Мы приняли план Карачалы. Послушайте, Лонг, одну историю. Несколько месяцев назад в Анатолии появились мужчина и женщина. Они выдавали себя за чету Бернсов. Муж — богатый коммерсант, представитель и акционер фирмы «Викерс», якобы прибывший для заключения сделок с турецким правительством. Они поселились в Сивасе и всеми силами старались влезть в доверие к Кемалю. Это было так явно, что за ними установили слежку. И оказалось, что они занимались шпионажем. Отряд Карачалы захватил их с поличным. На допросе чета Бернсов созналась во всем. У них было обнаружено еще два паспорта на имя Генри и Вирджинии Палмер. Только один человек, сказал Бернс, директор фирмы «Викерс», не считая тех, кто послал их, знал об этих паспортах. Негласный суд приговорил англичан к расстрелу. Карачалы предлагает… — Рюштю-бей оглядел всех присутствующих своими темными глазами, — создать новых супругов Генри и Вирджинию Палмер, отдав вам их паспорта. По счастливой случайности, вы с женой блестяще владеете английским. В вас никто не заподозрит русских. На паспортах нужно только заменить фотографии. Мы сажаем вас на пароход «Русь», и через тридцать часов вы в Одессе. Как, товарищ Лонг?

— Совершенно неожиданный вариант. Я ожидал любого, только не этого. В принципе — хорошо. Только вы не учитываете возможности нашей встречи с людьми, знавшими Палмеров. Если она произойдет, нам конец.

— Все, с кем они имели дело, знали их как Бернсов. Так что такая встреча исключается. Кроме того, в Одессу на пароходе «Русь» главным образом едут всякие мелкие дельцы, авантюристы, русские военные, интеллигенты, высокопоставленные лица. Представители Антанты предпочитают пересекать Черное море на французском пароходе «Ганновер». Это тоже облегчает задачу. Мы решили, что встречи бояться не надо. Остается один процент риска на какой-то совсем невероятный случай.

— Понимаю, — сказал Алек.

— Ну что ж, если больше нет возражений, начинаем действовать, — снова взял слово Рюштю-бей, по-видимому, здесь он