Он накрыл ладонями подлокотники, окинул меня неспешным пристальным взглядом и усмехнулся.

– Признаться, я скучал.

Я открыла рот, собираясь идти в атаку, но тут же его и закрыла, ощутив растерянность. Менее всего я ожидала услышать нечто подобное. Холодность в голосе, равнодушие, строгость и укор – да, но не это признание. Мне казалось, что меня отчитают, может быть, будут язвительны и станут чеканить обвинения, на которые я стану отвечать, защищаться и доказывать, а выходило, что стояла и не знала, что ответить.

Государь усмехнулся и поднялся на ноги. Он приблизился и остановился всего в шаге от меня. Не спеша заговорить, монарх смотрел на меня, а я, ощутив неловкость, сделала то, чего не собиралась – опустила глаза, не в силах выдержать пристальный взгляд.

– А вы? Вы скучали?

Подняв голову, я устремила на него удивленный взор и вновь попала в ловушку голубых глаз. Во рту вдруг отчего-то пересохло, и я облизала губы. Его Величество, следивший за мной, сглотнул и подался вперед. Теперь наши лица оказались слишком близко друг от друга. Я… отпрянула. А после и вовсе отвернулась и обняла себя за плечи, а еще через мгновение мужские ладони легли поверх моих. Я ощутила спиной грудь монарха и нахмурилась, заставляя себя собраться. Происходило нечто такое, что шло вразрез со всеми моими намерениями, а самое ужасное – меня это завораживало. И тепло его тела, и уверенное касание рук, и мягкий, едва уловимый запах мужских духов.

– Так что же вы мне ответите? – немного хрипло спросил король.

– Что я… – мой голос сорвался, и пришлось прочистить горло. А потом я вспомнила все свои переживания, волнение, страх, а еще его молчание, отчуждение и веру в мою вину, и это вернуло праведное негодование, потому следующую фразу я сказала твердо: – Я скажу, что скучала, государь. На третий день вашего отсутствия мне стало не хватать вашего общества, – объятья монарха стали крепче, и я продолжила: – Но потом вы вернулись и оскорбили меня. Обида вытеснила тоску.

И он отпустил меня. Я развернулась и увидела спину короля. Он вернулся к своему столу, но не к прерванному занятию. Уселся на его край и скрестил руки на груди. Теперь государь смотрел на меня иным взглядом. В нем было любопытство и ирония, а еще что-то такое, от чего хотелось склонить голову, попросить прощение и уйти. Но ничего из этого я не сделала.

– Стало быть, вы обижены на меня? – спросил Его Величество. – И что же так сильно ранило вас?

– Несправедливость, – ответила я. – Прошу прощения, государь, но я и вправду считаю обвинения несправедливыми. Все мы, кого считают виновными в этом гнусном и грязном деле, всего лишь жертвы. Бедный барон Гард попал в темницу лишь потому, что оказался удобной жертвой…

– Так вы переживаете за барона? – немного сухо спросил король.

– Он мой друг, Ваше Величество, – ответила я с неожиданно подкатившими к горлу слезами. – У меня слишком мало друзей, чтобы походя отмахиваться от их горестей и бед. И барон никогда бы… – я замолчала, чтоб задавить в себе вдруг проснувшуюся женщину с ее страданиями. Государь теперь не перебивал, просто слушал, и я продолжила, как только ощутила прежнюю твердость: – Я знаю точно, что Гард не опаивал Ришема, как знаю, что он никогда бы не поверил в то, что я могу быть замешана в каком-нибудь преступлении.

– Откуда такая уверенность, ваша милость?

– Потому что он мне доверяет, как и я его милости. Так поступают друзья, они защищают тех, кто им дорог…

– Стало быть, я вам не друг, вы это хотите сказать, баронесса?

Его Величество поднялся со стола и неспешно направился ко мне. Его взгляд вновь наполнился живейшим интересом. Гнева не было, только вот это вот любопытство, будто перед ним стояла неведомая зверушка, а не хорошо знакомый человек. Я вдруг ощутила трепет, осознав, что гнев на самом деле есть, только он скрыт вот под этим взглядом, больше напоминавшим издевку.

– Ну же, ваша милость, выскажитесь до конца, – подначил меня государь. – У вас ведь есть, что еще мне сказать? Давайте, дорогая, не стесняйтесь. Перед вами всего лишь ваш сюзерен, так излейте на него свою желчь. Я вас слушаю, Шанриз, очень внимательно слушаю.

Я сжала кулаки, чтобы подбодрить себя. Осознание всего происходящего было подобно ледяной воде, обрушившейся мне на голову. Я даже втянула голову в плечи. Если мне сейчас укажут на дверь и велят больше не являться на глаза, то это будет справедливо. Его Величество так долго позволял мне быть собой и говорить, как мне думается, что я совершенно забылась. И вместо того, чтобы облечь слова в иную форму, я и вправду бросилась в атаку. Ох, как же глупо…

Однако идти на попятную было поздно, иначе я буду выглядеть жалко, а вот этого мне вовсе не хотелось. И все-таки стоило вернуть учтивость.

– Ша-анри-из, – растянув мое имя, проникновенно позвал король. – Что же вы молчите и не обрушиваете на меня свой гнев?

– Я думаю, – ответила я.

– О чем же? Откройтесь, душа моя, что полнит вашу головку?

– О государь, там множество мыслей, – сказала я и склонила голову: – Во-первых, это раскаяние за выбранный тон, но извинением мне может быть моя тревога и боль, которые я испытала, уверившись, что вы, Ваше Величество, заверив меня в вашей дружбе и добром отношении, так быстро отказались от своих слов. Вы велели мне не разбрасываться вашим благоволением, и его я трепетно хранила в своем сердце. Но вот первая ложь, и вы сами забрали у меня то, что велели беречь. И как же мне не чувствовать обиду, раз вы пренебрегли моим почитанием вас?

– Что же было во-вторых?

– А во-вторых, Ваше Величество, мне обидно за мой род, чье доброе и честное имя втоптали в грязь и нанесли удар по преданности, срок которой исчисляется не годами, а столетиями. Разве же Доло не достаточно доказывали свою верность Камерату и его государям? Среди нас нет изменников и преступников. Почитание законов родного королевства у нас в крови. Так как же можно было связать нас с темной магией?

– Наверное, есть еще и, в-третьих? – полюбопытствовал государь.

Я вновь поклонилась и ответила:

– Есть, Ваше Величество. Я хочу узнать, что же ожидает нас в будущем? Неужто и вправду род Доло станет изгоем на радость и благо бесчестным лжецам и интриганам?

– Любопытно, кого вы имеете в виду? – король улыбнулся, но взгляд его стал вдруг колючим и предостерегающим.

– Разумеется, жертву любовное