там, чтобы впустить их.

Мудила: Игнор. Очень по-взрослому.

Мудила: С меня станется пойти по пути закона.

Мудила: Я не знаю, что, по-твоему, ты доказываешь, натравливая копов на мою команду, когда они просто пытаются обезопасить тебя.

Мудила: То, что мы больше не занимаемся сексом, не значит, что мне всё равно.

Мудила: Я нашёл твоё нижнее бельё за тумбочкой. Ты хочешь получить его обратно?

* * *

Расцвет здания суда в Лоулервилле, похоже, пришёлся на 1970-е годы, судя по его ныне пятнистым плиточным полам, заплесневелым деревянным панелям и потолочной плитке, пожелтевшей от многолетнего табачного дыма.

Я поёрзала на слишком низкой и слишком жёсткой скамье и уставилась на дверь напротив меня.

Металлическая табличка на стене гласила: «Судья Дирк Аткинс». За этой дверью находились три человека, которые, как я надеялась, воплощали в жизнь мечты Мэри Луизы. А я торчала здесь, стараясь не обгрызть ногти до костей.

И стараясь не думать о Том, о Ком Не Следует Думать.

Как по команде, на скамейке рядом со мной пиликнул мой телефон.

Мудила: Лина говорит, ты сейчас в здании суда. Удачи.

Я сердито уставилась на сообщение. Прошло полторы недели с тех пор, как Люсьен выгнал меня из своего дома. С тех пор он не возвращался в Нокемаут. Я была занята библиотекой, своей семьёй, делом Мэри Луизы и моими друзьями, которые пытались как бы невзначай вытянуть из меня информацию о Люсьене. Но не настолько занята, чтобы забыть о существовании этого придурка.

Я уже дважды попадалась в его ловушку. Если попадусь в третий раз, то заслужу, чтобы меня растерзали стальные зубы извращённых прихотей Люсьена. Он заботился обо мне. Он ненавидел меня. Он хотел меня. Он не желал иметь со мной ничего общего.

Это были американские горки, на которые мне не хотелось снова садиться. Я хотела стабильности, а не непостоянства. Отношений, а не приятеля для перепиха. Будущего, а не прошлого.

Я открыла приложение для знакомств и, сделав глубокий вдох, начала листать.

Дверь зала суда открылась, и я вскочила на ноги. Мой телефон отлетел в сторону.

Фрэн вышла в коридор, свирепо глядя на окружного прокурора, мужчину с редкими седеющими волосами и в очках с толстыми стеклами. Он выглядел старше своих сорока семи лет, о которых сообщал мой поиск в интернете. Но я предположила, что именно такой эффект со временем производит на человека система уголовного правосудия.

— Классно ты поддержал меня, Ллойд, — огрызнулась Фрэн.

Плечи адвоката ссутулились.

— Судья, сокращающий собственные сроки, выглядит не очень.

— Этот срок выходит за рамки приличий, и ты это знаешь, — возразила она, и её розовые туфли на шпильках стояли нос к носу с потёртыми мокасинами мужчины.

— Какие-то проблемы, дамы? — донёсся с порога медоточивый южный сарказм.

Судья Дирк Аткинс был привлекательным мужчиной лет под шестьдесят. У него была копна густых седых волос и величественная осанка, а галстук под его чёрной мантией выглядел так, словно был дорогим на уровне Люсьена Роллинса.

За полсекунды выражение ярости на лице Фрэн сменилось на бесстрастное. Окружной прокурор, напротив, выглядел так, словно хотел, чтобы пол его поглотил.

— Никаких проблем, ваша честь, — спокойно ответила Фрэн.

Судья Аткинс наклонился и поднял с пола мой телефон. Он взглянул на экран.

— Это, э-э, моё. Сэр. Я имею в виду, ваша честь, — произнесла я, протягивая руку.

Он посмотрел на меня своими бледно-голубыми глазами и вернул мне телефон.

— А вы кто?

— Это моя коллега, мисс Уолтон, — представила Фрэн.

— Что ж, мисс Уолтон, я бы не стал свайпать вправо на этого типа, — сказал судья, кивая на мой экран. — У него хитрый взгляд. Такая юная леди, как вы, в наши дни должна быть осторожной.

— Эм, спасибо?

— Мы больше не будем отнимать у вас время, — объявила Фрэн, беря меня под руку.

— Я так понимаю, всё прошло не очень хорошо, — сказала я уголком рта, когда она повела нас к лифтам.

— Судья не увидел ничего плохого в первоначальном приговоре. Судя по всему, он сделал карьеру на том, чтобы «делать пример» из обвиняемых, которые проходят через его зал суда.

— Значит, он просто стоит на своём.

Фрэн агрессивно нажала на кнопку вызова лифта.

— О, не просто. Он видел те интервью, и ему не нравится «одностороннее повествование», — сказала она, изобразив пальцами кавычки. — Он предложил нам найти лучшее применение нашему времени и не подвергать сомнению его суждения.

Двери лифта открылись, и мы вошли внутрь. Я прислонилась к задней стенке.

— Итак, что мы теперь делаем?

— Теперь мы начинаем процесс обжалования. Если у Мэри Луизы и будет шанс выйти на свободу, то не в этом суде.

Я побарабанила пальцами по поручням.

— Знаете, мне хочется дать ещё несколько интервью, просто чтобы позлить его.

Улыбка Фрэн была немного пугающей.

— Я надеялась, что вы это скажете.

* * *

— Жаль, что у меня нет новостей получше, Мэри Луиза, — сказала я экрану своего компьютера, испытывая неприятную смесь разочарования и злости.

— Дорогие, вы и так сделали для меня больше, чем кто-либо другой. Мне не нужны извинения, — ответила она. Её бежевый комбинезон мрачно смотрелся на фоне серых бетонных блоков.

— Не теряйте надежды, — сказала Фрэн, стоявшая рядом со мной. — Это всегда было рискованным делом. Теперь мы можем сосредоточить наши ресурсы на следующих шагах.

— Я просто хочу, чтобы вы обе знали, как я благодарна вам за то, что вы вообще проявляете интерес. Это очень много значит для меня и для Аллена, — произнесла Мэри Луиза со слезами на глазах.

— Мы скоро снова выйдем на связь, — пообещала Фрэн.

— Сохраняйте позитивный настрой, Мэри Луиза, — сказала я, жалея, что мы не дали ей повода для оптимизма.

Видеотрансляция прервалась, и я откинулась на спинку стула.

— Ну, я чувствую себя дерьмово, — объявила я.

— Не позволяйте этому вогнать вас в уныние, — посоветовала Фрэн, поднимаясь на ноги. — В противном случае вы будете лежать на полу в позе эмбриона и не сможете радоваться миллиметровому продвижению вперёд.

Учитывая моего отца, последнюю катастрофу с Люсьеном, а теперь ещё и разочарование, которое Мэри Луиза изо всех сил пыталась скрыть, поза эмбриона показалась мне чертовски привлекательной.

* * *

Я кисла в унынии, хотя, по крайней мере, не в позе эмбриона, когда Наоми вбежала в мой кабинет как энергичный золотистый ретривер.

— Тааак. Как дела? — спросила она, усаживаясь на стул для посетителей. Она проверяла меня каждый час с тех пор, как я сообщила ей о неудачной встрече с судьёй.

Я забросила шаблон рассылки, над которым работала,