– Питер! – с гордостью сообщил священник. – Это мой отец!

Отец? Питер Фицдэвид вытаращил глаза. И это церковник высокого ранга? Он, конечно, знавал людей, давших обет бедности, но ему и в голову не приходило, что отец Гилпатрика может оказаться одним из них, к тому же одежда этого странного человека ничем не напоминала облачение церковнослужителя. Разве он не был крупным землевладельцем? Но таких вельмож Питеру еще не доводилось видеть. Быть может, Гилпатрик солгал ему о своем отце? Вряд ли. Наверное, его отец просто был довольно эксцентричен.

Питер почтительно приветствовал старика, в ответ ирландец сказал ему несколько слов на своем языке, кое-что он даже уловил, но на этом их разговор и закончился, и стало понятно, что отец его друга спешит откланяться. Но перед тем как уйти, Гилпатрик взял его за руку.

– Тебя удивил вид моего отца? – Он весело улыбался.

– Меня? Что ты, нисколько.

– Конечно удивил. Я видел твое лицо. – Гилпатрик засмеялся. – Не забывай, Питер, я ведь жил в Англии. Но здесь, в Ирландии, ты найдешь много таких же, как мой отец. Однако его сердце на правильном пути.

– Не сомневаюсь.

– Ох, – Гилпатрик продолжал посмеиваться. – Ты еще моей сестры не видел.

С этим он и ушел.

– Ну как? – Гилпатрик выждал, пока они не удалятся на некоторое расстояние от порта Уэксфорд, прежде чем поинтересовался мнением отца.

– Несомненно, приятный юноша, – признал его отец Конн.

– Так и есть. – Гилпатрик посмотрел на отца в ожидании услышать еще что-нибудь, но тот молчал. – Я до сих пор тебя не спросил, – продолжил священник, – как ты тут очутился?

– На прошлой неделе в Дублин пришел корабль из Бристоля. Поговаривали, что Диармайт набрал людей в Уэльсе и направляется в Уэксфорд. Вот я и решил поглядеть.

Гилпатрик внимательно посмотрел на отца:

– Ты хотел убедиться, не намерен ли король Диармайт заполучить назад свое королевство.

– А ты видел Диармайта на своем корабле? – спросил старик.

– Видел.

– Ты с ним разговаривал?

– Немного.

Какое-то время старик молчал.

– Ужасный человек, – произнес он наконец с грустью в голосе. – Мало кто в Ленстере горевал после его ухода.

– А тебя не испугало то, что ты увидел?

– На тех кораблях? – Отец священника поджал губы. – Ему понадобится куда больше людей, когда он встретится с верховным королем. О’Коннор силен.

– Возможно, их и будет больше. Ему помогает английский король.

– Генрих? Он просто дал разрешение. И только. Генриху и без того забот хватает. – Старик пожал плечами. – Ирландские короли сотни лет нанимали солдат за морями. Остменов, уэльсцев, да и из Шотландского королевства тоже. Одни остались здесь, другие ушли. Взять хотя бы Дублин. Половина моих друзей – остмены. А что до тех, – он оглянулся в сторону Уэксфорда, – их слишком мало. К следующему году почти все они будут мертвы.

– Я тут подумал, – осторожно начал Гилпатрик, – что Питер был бы рад познакомиться с Фионнулой.

Отец так долго не отвечал, что Гилпатрик уже начал сомневаться, слышал ли он его, но благоразумно решил не развивать эту тему. Так они и ехали молча, пока наконец Конн не заговорил:

– Ты не все знаешь о своей сестре.

II

1170 год

– Ты ведь не собираешься сегодня натворить глупостей? – Пятнадцатилетняя Уна бросила беспокойный взгляд на свою подругу. Стояло теплое майское утро, день обещал быть прекрасным.

– Уна, почему я должна творить глупости?

Зеленые насмешливые глаза подруги излучали саму невинность.

Да потому, что ты вечно их творишь, подумала Уна, однако вслух сказала:

– Он ведь больше шутить не станет, Фионнула. Просто отошлет тебя домой, к родителям. Ты этого хочешь?

– Ты за мной присмотришь.

Да, подумала Уна, я постоянно этим занимаюсь. А может, и не следовало бы. Веселая и добрая, Фионнула была просто очаровательна, когда не ссорилась со своей матерью, и отчего-то рядом с ней жизнь всегда казалась более яркой и волнующей, ведь с ней никогда нельзя было сказать заранее, что произойдет дальше. Но когда такой человек, как Айлред Палмер, терял терпение…

– Я буду паинькой, Уна. Обещаю.

Нет, не будешь, чуть не крикнула Уна. Ни за что не будешь. И мы обе хорошо это знаем.

– Смотри-ка, Уна! – вдруг воскликнула Фионнула. – Яблоки!

Она ринулась через маленький рынок к лотку с яблоками, и ее темные волосы неслись за ней по воздуху.

И как только Фионнула могла вести себя подобным образом? Особенно если учесть, кем был ее отец. Пусть Уи Фергуса давно уже потерял власть над этими землями, но люди все равно продолжали смотреть на этот клан с уважением. Их маленький монастырь на склоне над темной заводью какое-то время назад перестал существовать, часовня была преобразована в небольшую приходскую церковь для семьи и ее приближенных, однако Конн, отец Фионнулы, будучи главой рода, оставался священником и пользовался большим уважением. Учитывая древность его рода, а также его наследные права на здешние земли, даже король Дублина и архиепископ относились к нему весьма почтительно. А Уна, глядя на его высокую, статную фигуру и слыша его проникновенный голос, всегда испытывала какой-то благоговейный страх. Но она точно знала, что он добрый человек и просто не способен дурно обращаться с Фионнулой. Почему же его дочь не боялась расстроить такого достойного отца своим поведением?

А вот ее мать, по общему признанию, была совсем другой. Они с дочерью вечно бранились. Мать требовала одно, а дочь хотела совершенно иного и делала все наперекор. И Уна вовсе не была так уверена, что в их постоянных ссорах виновата мать.

– Будь я твоей матерью, я бы тебя выпорола! – не раз и не два говорила Уна подруге.

Два года назад обстановка в их доме рядом с маленькой церквушкой настолько накалилась, что было решено отослать Фионнулу к Айлреду Палмеру и его жене. Но теперь и Айлред был сыт по горло.

Уна вздохнула. Трудно было представить себе более приятных людей. Все в Дублине любили богатого норвежца, семье которого уже давным-давно принадлежало большое поместье в Фингале. Его мать происходила из семьи саксов, покинувшей Англию после нормандского завоевания, и сыну она дала английское имя. Однако сама она была голубоглазой, как и ее муж, и Айлред выглядел точно так же, как его рыжеволосые норвежские предки. Он был щедр и добр. И религиозен.

Ирландцы постоянно совершали паломничества к святым местам. Святых мест в Ирландии было множество. Если же ирландцы отправлялись за море, они могли также добраться до гробницы святого Иакова в испанской Компостеле. Но немногие, очень немногие решались отправиться в опасное путешествие к Святой земле, и если добирались до Иерусалима, то обязательно входили в Священный город с пальмовой ветвью в руке. По возвращении такой паломник получал еще одно имя: Палмер. Айлред прошел этот нелегкий путь.