Тут для спасения явилась свекровь Вера Васильевна – жена Прова Провича. Без приглашения приехала из Кортубина. Словно услыхала зов – некая волна достигла (не из сказочного Пятигорья, а из обыкновенной московской квартиры, перевернутой верх дном, заваленной бутылочками, пузырьками, коробками с молочной смесью, пеленками и импортными подгузниками). Вера Васильевна бросила чемоданы на пороге, забыв про них, и решительно прошагала в комнату. Глянула на внука и сама чуть не расплакалась – хрупкие косточки, обтянутые кожей. Большая безволосая головка, на ней синие жилки выступают, пульсирует родничок на макушке, под покровами череп явственно обозначен. Не малыш, а старичок. На лицо так вроде татарчонок – глаза глубоко запали и сузились, скулы не прикрыты припухлостью щек – тех щек нет совсем. Беспрерывно двигающиеся сухие болезненные пальчики. Надсадный крик. Не жилец. Жалость какая!

Но Вера Васильевна не имела возможности смотреть и жалеть трех детей – двух больших и одного маленького. С испугу молодые родители подняли лапки кверху. Надо было спасать самого слабого. Начало с рвением. Естественно, дедушкины деньги тратились без счета. Дэна лечили разные врачи, обследовали целые консилиумы. По больницам с ребенком скиталась бабушка. Она же вразумляла и ободряла неопытную сноху. Огромными усилиями состояние малыша удалось стабилизировать. Сатаровы облегченно выдохнули.

Генрих вспомнил про институт и сбежал первым. Светлана, высидев год в академическом отпуске, тоже с энтузиазмом вернулась к студенческой жизни, не жалея о прерванном грудном вскармливании. Обстановка в доме позволяла. Мальчика полностью доверили бабушке и пичкали молочной смесью из бутылочек. Между прочим, искусственная пища не очень-то и шла, и малыш с детства мучился из-за болей в животике, от того больше нервничал. Бабушка Вера жила в Москве месяцами, в ее краткие отлучки нанимали няньку (у Сатаровых денег куры и петухи не клюют). Денис занимался своим делом – он рос. От природы болезненный ребенок, объект преувеличенной заботы всей родни. Дэна любили даже с какой-то панической ноткой. Внук и бабушка тесно сблизились. Понимали друг друга без слов (ребенок тогда еще не умел разговаривать). Малыш капризный и плаксивый. Легко раздражался и закатывал истерики, и однажды орал так, что едва родимчик не хватил. Успокоить могла только бабушка. Генрих со Светланой были слишком молоды, чтобы осознать все тяготы родительства (странно, а Пров с женой Натальей в том же возрасте, обученные только простой грамоте, понимали куда больше, и Наталья справлялась без няньки и без денег свекра – директора, еще успевала работать на площадке и обихаживать семейную землянку в Коммуздяках). Но сейчас другие времена, и Вера Васильевна деликатно избавила молодых от многих проблем.

Сын Генриха вырастал, проявляя себя. В кого же нравом (или, по крайней мере, внешними повадками) пошел сатаровский наследник? Не в мать, не в отца, не в деда и не в прадеда (обоих Провов), а именно в бабушку Веру – она близка к ребенку, и он повторял за ней. Что на поверхности, обманчиво – тихая созерцательность, чуткость, некая уязвимость. Уточним, уязвимое место Дэна – это его физическое здоровье, отчасти нервы. Но истинный характер проклюнулся (жареный петух родителей клюнул) с первого же времени, когда голос ребенка зазвучал властно, и никто ему не перечил. Интересно заметить, что таким образом сатаровские твердые черты выступили через мягкое бабушкино облачение, хотя мужская твердость была какая-то хрупкая, опасная.

Особенно опасной оказалась детская реакция на ужасную трагедию в семье. Поглощенная заботами о внуке бабушка Вера упустила свою проблему – онкологию. До последнего гнала тревожные мысли, откладывала лечение. Говорила про себя (чтобы никто не слышал): ну, сейчас не время, надо еще поспешить, многое сделать, а вот вернусь домой и сразу… Вера Васильевна не откровенничала ни с мужем, ни с сыном, ни с матерью Юлией. Все таила в себе. Наступило внезапное и резкое ухудшение. Женщина умерла в Кортубинской больнице на руках Прова Провича, в окружении безутешной семьи. Ее похоронили на местном кладбище, по тогдашним скромным советским обычаям. Старый Сатаров пожелал успокоиться рядом, когда придет его срок. Так и вышло – лежат они теперь под общей гранитной плитой. А до того конца судьба отпустила Прову Провичу несколько лет для работы – т.е. для жизни. И дала возможность напоследок вразумить и наставить сына на верный путь. Сатаровы скорбели и понимали – имели мужество понять – таков человеческий удел.

Основатели стальной династии новой России – по-дедовски, по-крестьянски – рассудочны, сметливы. У них природные мозги плюс лучшее на свете советское образование уже двух поколений – Прова Провича и Генриха. Они давно не верят в сказки, и смерть Веры Васильевны подтвердила – чудес не бывает. А уж тяжкая доля кортубинского олигарха отравила кислым ядом синей ядки последние чудом уцелевшие иллюзии. Но Генрих ни за что не признается, а с виду-то нельзя обнаружить. Хотя бы ворпани – они как люди, только рыжие. Генрих же в свою родню пошел – брюнет. После развода у него появилась эффектная подруга Варвара. Их отношения увлекательные, страстные, но сиюминутные, без планов на будущее. Генрих не трепыхался, и Варвару все устраивало. А потом любовница сменилась в очередной раз.

В Сатаровском доме (уже не в Коммуздяках) спокойствие достигнуто лишь сейчас. Пустота, мир и спокойствие. И нора под домом прорыта. Тихо сейчас, а тогда, после смерти бабушки Веры, мир взорвал самый младший член семейства – Дэн, правнук первого Прова. Мальчик не желал понимать НИЧЕГО. Ему трудно словами выразить свои ощущения – удивление, возмущение, испуг, обиду, непонимание. Ужас! Что должен чувствовать ребенок, если его разлучили с дорогим человеком, занимавшим значительную часть его жизни? Бабушка – это тепло, безопасность, удобство. С того начинается детская любовь. Вера Васильевна ближе Дэну, чем даже родители.

Младшая дочь Юлии Иннокентьевны Тубаевой Вера – человек мягкий, не конфликтный, чувствительный. Собою не красавица. Остроносенькая, с жидкими русыми волосами, с уклончивым диковатым взором. Обыкновенная скромница. Серая мышка. Единственная жена Прова Провича. Нежно любящая мама. Между Верой Васильевной и ее сыном Генрихом имелась сильная эмоциональная привязанность. Для внука у бабушки просто не хватило времени. И Дэн много потерял. Ребенок реагировал бурно – вернулись прежние истерики, бессонница, отказ от пищи. Вспышки беспричинной ярости. Малыш снова стал беситься, драться, кусаться. Рыжий щенок ворпаня внутри Дэна показывал острые зубы. Получается, что у ворпаней есть-таки чувства? Да-а… А у кого их нет? Может, даже и у Варвары… Светлана ревела чуть ли не каждый день. Муж и свекор пропадали