Если очень торопиться, до замка сэра Добура можно доехать за сутки. Только торопиться мне совсем не хотелось. Все же, я спросил Уртона.

— Чем тебе не нравится этот свет? — поинтересовался он. И мы поехали шагом. С таким расчетом, чтоб добраться за два дня, переночевать где–нибудь поблизости, а утром третьего дня войти в замок. Погода была чудесная, светило солнце, копыта лошадей весело стучали по дороге. Мимо проплывали поля, а на мне сияла новая кольчуга. Жаль, что никто меня не видит.

Неужели так никто и не увидит меня в кольчуге?

Ну хоть бы один селянин попался. Что они, повымерли, что ли?

Сволочи! Гнусные сволочи! Когда не надо, их навалом. Так и путаются под ногами со своими повозками. А когда надо — ни одного! Хоть бы один полюбовался на своего лорда. Потом рассказал бы остальным. Ради кого я, спрашивается, терплю эту муку? Попробовали бы сами весь день походить в кольчуге. — Я подсунул ладонь под воротник и покрутил шеей. Кольчужный капюшон, который я не стал надевать, оттягивал ворот назад и звенья кольчуги давили на горло, затрудняя дыхание. Пальцами ощутил, что кожа на шее не гладкая, на ней отпечатался узор, словно чешуя. Плечи тоже болят. Надо было надеть вниз толстую фланелевую рубашку, но кто мог знать?

Все… Наконец–то Уртон решил остановиться на ночь. Слезаю с лошади и раскорякой ковыляю в кусты. Даже когда я ездил со сборщиками подати, и то проводил в седле меньше времени. А тут еще эта кольчуга. Завтра еду без нее. Если вообще еду. Если Уртон сумеет меня разогнуть и посадить на лошадь.

Просыпаюсь поздно. Уртон готовит завтрак. Поднимаюсь, потягиваюсь. Солнышко светит, птички поют, травка зеленеет. Мышцы не болят. Хорошо! И тут вспоминаю, куда и зачем мы едем. Завтракаем в хмуром молчании (с моей стороны). Уртон доволен жизнью и любуется пейзажем. А я думаю, что делать, если со стены в меня начнут стрелять. Хороший арбалет — он латы пробивает. А еще есть луки такие — в рост человека. И стрела для этого лука полтора метра. Лучник ложится на землю, упирается в лук ногами, оттягивает тетиву обеими руками. Если стрела попадает коню в грудь, она вся в него уходит. Только оперение торчит. Нет, из такого лука по мне стрелять не будут. Со стен из такого стрелять неудобно.

В подобных веселых размышлениях пребываю до самого обеда.

— Уртон, о чем ты сейчас думаешь?

— О леди Элане.

— Ты думаешь, Йорик не справится?

— Справится, конечно. Куда он денется, — сердито буркнул Уртон и надолго замолчал. Молча проезжаем километра два. — Понимаешь, Джон, в темнице должны сидеть узники, — неожиданно продолжает Уртон. — Пока дракона была узницей, я знал, что делать. И отец мой знал, и дед. Но ты все перевернул. Теперь все ее уважают, но она по–прежнему в темнице. Это неправильно. Так не может продолжаться долго.

— Ты предлагаешь разбить стену и выпустить тетю Элли? — с надеждой спросил я.

— Твой отец принес клятву. И есть предание…

— Знаю я это предание. Его Томас Конг из вредности выдумал.

— Может быть, и так. Но с тех пор прошло двести лет, а оно не умерло.

— Ты думаешь, что за двести лет ложь может стать правдой?

— Как знать, как знать… Джон, а почему ты думаешь, что предание — ложь?

— Но… — я замолчал. А что я мог сказать? Один человек выдвинул гипотезу. Как ее проверить? Провести эксперимент, как сказала бы тетя Элли. Выпустить ее на свободу. Если мой род захиреет, а власть в замке захватит узурпатор, значит гипотеза Томаса Конга была верна. А сколько лет (или поколений) надо ждать результата эксперимента? А как поставить контрольный опыт? Тетя Элли говорила, что нужно ставить хотя бы три эксперимента. Только тогда можно судить о достоверности результата. А чем кончилось бы дело с Каспером, если б не тетя Элли?

Я не сразу заметил, что Уртон с интересом наблюдает за мной. А когда заметил, мотнул головой и рассмеялся.

— Все это — собачья чушь. Если сэр Добур пристрелит меня из арбалета, мой род захиреет без всякой драконы.

— Вот именно, если… — многозначительно буркнул Уртон. Я понял, что он верит — пока тетя Элли в подземелье, со мной ничего не случится. Как бы он ни относился к драконе, на волю выпустить ее не захочет. Ни за что. Знал бы он, что тетя Элли уже на три четверти свободна. Или даже на четыре пятых. Осталось освободить только шею, лапы и живот. Она сама уже подкапывает себя кончиком хвоста, а меня зовет только унести камни, или если попадается уж очень крепко сидящий камень. И перепонки на крыльях у нее растут нормально. А если так — я нарушил клятву Конгов. И сэр Добур на самом деле запросто может пристрелить меня. Нет, глупости. Отец клятву давал, но я–то еще нет. И тетя Элли по–прежнему в подземелье.

Почему–то спокойнее от этих мыслей не стало. Ночью я спал плохо. Поминутно просыпался от каждого шороха. Утром встал с тяжелой головой, забыв абсолютно все наставления тети Элли. Поковырял ложкой в котелке, запихнул что–то из еды в себя. После долгих колебаний надел кольчугу. Уртон запряг лошадей.

Подъемный мост был опущен, ворота замка открыты. Но, когда нас заметили, ворота закрыли.

— Надо было тебе надеть что–то поверх кольчуги, — буркнул Уртон.

— Назовите себя, — прокричал со стены стражник, когда лошади вступили на мост. Уртон вопросительно взглянул на меня. Я кивнул.

— Симеон, старый пес, ты что, не узнал молодого лорда? — крикнул Уртон. — Открывай ворота.

— Так мы ж, вроде как, воюем с вами.

— Вот если не откроешь, я с твоей задницей точно воевать начну.

— Подожди, у начальства спрошу.

Начало мне понравилось. Пока никто не собирался в меня стрелять. Почему–то я подумал, что если нас не пустят, то можно будет с достоинством уехать.

— Зачем вы приехали? — раздался со стены голос сэра Добура. Я посмотрел вверх. Когда он только успел облачиться в латы? Я обнажил меч и отдал его Уртону. Стянул через голову кольчугу и тоже протянул ему. Выехал на середину моста.

— Нам нужно поговорить.

— Я слушаю.

— Так мы говорить не будем. Откройте ворота.

— У молодого лорда письмо от вашей дочери, — крикнул Уртон.

Одна створка ворот приоткрылась. Я подъехал и остановился.

— В чем дело? — спросил со стены сэр Добур. — Вы передумали?

— Я жду, когда откроются ворота.

Ворота открылись полностью. Я въехал. Уртон крикнул, что подождет меня у леса. Так мы с ним заранее договорились. За воротами десять лучников стояли полукругом в полной готовности. В меня не целились, но стрелы лежали на тетиве. Я повернулся к ним спиной и стал наблюдать, как сэр Добур спускается со стены. Доспехов на нем не было. Он схитрил, надел на голову шлем и накинул кирасу, даже не застегнув, чтоб снизу казалось, что он в доспехах. А сейчас и их снял.

— Сэр Джон Конг, это правда, что у вас письмо от моей дочери?