– Ты не прав, Ньютон… Нас запомнят героями!

– Да не будут нас помнить! А если и будут, ну что это будет значить для нас? Ничего! Нас уже не будет!

– Не правда! – Гуру вытаращился. – Мы живы, пока память о нас живёт…

– Да! Но пока она живёт в сердцах людей, которых мы коснулись! Живых людей, Гуру! – Ньютон едва не рвал на себе рубашку, всё ещё отчаянно надеясь вернуть учителя. – Но что же вспомнят о вас мертвецы?

Глаза Гуру метнулись на Аню.

– Вы же любите её, как дочь, – продолжал Ньютон. – Она верила вам, как отцу! Вы ведь спасли её не потому, что у вас была цель! Вы просто увидели одинокую девочку попавшую в беду. Жалость заставила вас тогда действовать… Значит, в вашем сердце было и остаётся сострадание!

Гуру отвёл взгляд и болезненно прищурился, словно боясь поверить в слова ученика.

– Посмотрите же на неё! Девочка, которая ничего не боится, запугана до смерти! – кричал Ньютон. – Запугана вами! Остановитесь, пока не поздно. И всё станет как прежде. И мы снова будем искать и строить вместе, – Ньютон отдышался. – Только теперь мы пойдём иным путём. Путём, которым шёл тот Гуру, которого я знаю. Путём сострадания, добра и желанием дарить будущее, а не отнимать его.

Несколько секунд они стояли в молчании. Ньютон не видел глаз Гуру из-за сбившейся на них мокрой чёлки и замерших в раздумье густых бровей. Наконец его решительный взгляд обратился на ученика.

– Не жалость, – шепнул Гуру.

– Что? – Ньютон не расслышал.

– Не жалость свела меня с той девочкой, – уверенно проговорил Гуру, и все надежды Ньютона рухнули. – А судьба!

Учитель перехватил нож удобнее и кинулся к ученику.

Всё во Ньютоне вмиг опустело.

Зубастое лезвие сверкнуло от далёкой молнии и всё, что успел Ньютон после, это беспомощно выставить ладони.

От первого удара он закрылся и сначала ничего не почувствовал и не увидел. Но после второго стал ощущать, как легко лезвие пронзает кисти рук и ладони, которыми он бесполезно пытался отмахиваться. Каждый удар был почти безболезненным – всего лишь лёгкий порез, однако чувствуя, как тёплая кровь бьёт по лицу, чувствуя её медный вкус на языке, замечая как кожа расползается под рваными рукавами, Ньютон понял, что буквально перестал дышать от напряжения и медленно попятился.

Раздался Анин крик. За ним обезумевшее рычание Гуру. На мгновение Ньютон различил два чёрных глаза, в которых отражалось только лезвие и брызги крови. Он слабо застонал, потерял равновесие, и упал. Из глаз его хлынули слёзы, мешаясь с грязью и кровью на щеках.

Гуру склонился над ним, одной рукой сжал ему горло, и всё перед глазами Ньютона поплыло. И лишь когда нечто зажгло в животе, он почувствовал, как что-то холодное и инородное копошится в нём, и всё его существо стянулось от горячей боли к тому месту, где Гуру буквально наматывал все его нервы и органы на кривое лезвие ножа.

Покрасневшее и безобразное лицо учителя тряслось, и с подбородка капал пот. А рука его всё сильнее нажимала на живот, пока из нутра не хлынуло нечто тёплое. Ньютону показалось, что его сейчас вырвет, но вместо этого стал задыхаться, и в горле заклокотало так сильно, что только теперь ему стало по-настоящему страшно. Он тонул. Но тонул изнутри, захлёбываясь собственной кровью.

Аня набросилась на учителя сзади, оплетая руками шею и что-то крича, чего Ньютон не мог разобрать из-за этих страшных клокотаний и солёного вкуса на языке. Гуру локтем ударил Аню по рёбрам несколько раз, прежде чем что-то в ней хрустнуло, и она отлетела в сторону.

Боль в животе чуть притупилась, и Ньютон ощутил облегчение и слабость одновременно, когда учитель куда-то исчез с поля зрения.

– Просыпайся! Просыпайся! – кричала Аня, казалось, где-то совсем далеко.

Энергия мира снов утекала из Ньютона вместе с кровью, и внезапно он ощутил спокойствие и смирение. Мысли прояснились и потекли тихим потоком, как когда-то в детстве, на дне карьера.

Похоже, это конец. Я сейчас умру, и всё закончится. Закончится…

Но вновь ворвавшийся в сознание крик нарушил этот покой.

Аня. Аня!

Ньютон перевернулся на четвереньки, выплёвывая кровь, и с громким хрипом вдохнул, от чего живот рвануло новой нестерпимой болью. Сквозь щиплющую глаза муть он увидел девушку. Гуру стоял над ней и замахивался ножом.

Ньютон собрался для последнего броска, стиснул зубы, и, как ему показалось, с воплем побежал на учителя, ослеплённый собственной смертью. Но на самом деле он лишь медленно полз. И не кричал, а хрипел.

Добравшись до цели, он лишь вцепился в полог синего пиджака.

Аня закричала так громко, что теперь, наконец, Ньютон понял, что встал между монстром и девочкой.

– Не надо, пожалуйста, – просипел он, а затем пиджак выскользнул из его изрезанной руки и он упал лицом в траву.

Гуру стоял неподвижно. Ньютон лежал перед ним поверженный и распростёртый в неестественной позе. Левый рукав его рубашки опустел и потерял форму.

Крик Ани сменился отчаянными рыданиями. Она взяла Ньютона под голову и повернула к себе лицом.

Он чувствовал её прикосновения, но знал, что это ненадолго. В глазах девушки Ньютон впервые увидел настоящий страх. Ему не хотелось, чтобы она боялась, отчего внутри застонало чувство вины. Он попытался высвободить единственную руку из-под себя, чтобы смахнуть с её щёк слёзы, но тело уже не принадлежало ему. Тогда он попытался сказать, что это всё просто сон, но изо рта вырвался лишь булькающий звук, по шее потекла кровь. Он опустил взгляд, с детским ужасом увидел растерзанный живот, и не смог совладать с горькими слезами.

– Почему ты не просыпаешься? – тихо плакала Аня, глядя, как гаснут его глаза. – Ну же, проснись. Ты ведь умрёшь, если не проснёшься!

Ньютон не мог проснуться и не мог ей этого объяснить. Тогда Аня вдруг подняла измученный взгляд к чёрному грязному небу в известной только ей одной молитве.

Гуру стоял в стороне. Всё это время он смотрел на учеников, пока внезапно ключ-клинок не выпал из его руки. Учитель пошатнулся, точно ему стало тяжело стоять на ногах, тоже посмотрел в небо и увидел, как бурые дымные тучи стали сворачиваться и таять, высвобождая нечто прекрасное и мерцающее в запредельной вышине. Это был холодный безжизненный, но прекрасный космос.

Ньютон тоже увидел чарующее сияние далёких планет, и ему захотелось, чтобы и Аня, смотревшая теперь на него со скорбным молчанием, взглянула на эти прекрасные, вечные светила, очищающие всякую боль.

Затем в пульсирующей тишине, среди колосьев что-то зашипело, зарычало. Гуру стал озираться и увидел чёрную массу, вырастающую прямо у него из-под ног. Он попытался шагнуть в сторону, но возникшие из тьмы дымные лапы пленили его ступни.

Ньютон тоже увидел чёрные силуэты хранителей. Они спускались с неба и приближались с горизонта. Тогда он перевёл взгляд на Аню. Она по-прежнему сидела над ним с опущенной головой.