Руди только кивнул.

Петя наконец оторвался от терминала.

— Привет, Руди, — сказал он.

— Привет, Петя. Слушай внимательно. С этого момента ты — руководитель Комиссии.

У Пети вытянулось лицо.

— Как это?! А ты?.. А Сабина?..

— Мы с Сабиной уезжаем развлекаться. — Музыка смолкла. — Не волнуйся, Петя. У тебя все получится. Однажды ты уже справился.

Он отомкнул лишь три дня как установленный сейф. Влажно блеснули черным три новеньких скорчера. Четвертый — Петин, остался в сейфе.

— Куда вы, на охоту?

— На охоту, Петя, — ответила Сабина.

— Со скорчерами?

— Со скорчерами. Удачи тебе, руководитель!

— Удачной охоты!

Звездолет на самом деле был новенький. Самой последней модели. Весь перелет они молчали. Антон наслаждался пилотированием. Сабина сидела на полу, спиной к стене, обхватив руками колени. Посадка получилась аккуратной, корабль едва ощутимо качнуло на амортизаторах. Откинулся люк.

Минуту никто не шевелился. Потом Сабина подняла глаза:

— Зна-а-чит, доктор Александров… Не поёшь больше?

Антон покачал головой.

— А ведь лечить будут — только держись! — Упруго вскочила на ноги. Подошла к люку. Обернулась: — Не дергайся, Руди, палачи — они всегда в цене. — Сказала и спрыгнула в мокрую от росы траву. Куртка на ней подозрительно топорщилась.

3 сентября 36 года

…Патриотическая школа напоминала осажденную крепость. Курился дымок над башнями. Со всех сторон по периметру в три ряда громоздились спирали проволоки-колючки. От света факелов было светло, как днем.

Отец Кин сидел в своем кабинете. Решетки на окнах. Окованная железом дверь на засове. Враг не пройдет.

Проблемы начались вчера. Вначале профессионалы-земляне чем-то отравились и умерли — один за другим, в течение нескольких часов.

Потом ночная драка в опочивальне братьев пилотов. Дрались насмерть, живых свидетелей не осталось, так что выяснить причину смертоубийства не представлялось возможным.

От невеселых мыслей отвлек приглушенный писк селектора.

— Кто?

— Брат-привратник. Невольницу привели, сказывают — для отца-прокуратора.

Отец Кин просветлел лицом:

— Давно пора!

— Так как? Пускать? Или рубить?

— Но-но, я тебе порублю! Запускай.

Ад начался почти мгновенно.

Тоненькая фигурка, поникшая у входной двери, откинула покрывало. Брат-привратник изменился в лице.

— Святой Мика! Ита-Гу…

Сабина шагала длинными коридорами, стреляя с обеих рук. Разряды выносили дверь за дверью, выжигая все живое и неживое в кельях. Прохаживались по ровным рядам отдушин под потолком. Время от времени ударяли вдоль коридоров, сметая пытавшихся перегородить ей дорогу.

Второй этаж. Классы. Тут уже успели наладить оборону. Стреляли все, но непросто оказалось попасть в маленькую, непредсказуемо верткую фигурку, будто размытую в пространстве. Фигурка как-то косо и вниз ушла из поля зрения. А потом два-три разряда превратили и импровизированные баррикады, и их защитников в жирную копоть на стенах.

Третий этаж. Кристаллотека. Здесь все было родным и знакомым — мягкие кресла, стеллажи, проекторы. Оба скорчера вычертили по причудливой восьмерке, и в зале остались только угли и ядовитая сажа.

Отец Кин, сжавшись, слушал приближающиеся вопли, стрельбу, грохот мебели. Потом все стихло. Почему-то он точно знал, что Ита стоит по ту сторону этой двери. Торопливо извлек укороченный восьмидесятизарядный автомат и стрелял, стрелял, стрелял. Когда закончились патроны, единственный разряд превратил в облако черного дыма и дверь, и его самого, и изрядный кусок наружной стены.

Здание пылало. Обратного пути не было. Сабина неторопливо подошла к бреши в стене. Постояла. Подняла скорчеры стволами кверху и, не колеблясь, спрыгнула.

Барон Пампа поймал ее на лету. Сабина вскочила на вторую лошадь, и они скрылись в ночи.

Пылающее здание за их спиной вдруг перечеркнула огненная трещина, а потом радостно затанцевал на развалинах бес эквивалентом в пару десятков тонн самого современного оружия.

…Когда они остановились, уже светало. Барон как-то смущенно приблизился к Сабине. Сабина удивленно подняла брови. Смущенный дон Бау — определенно, что-то творилось в этом мире.

— Дона Ита… Не знаю, как сказать вам… Я — всего лишь король в изгнании, но… Будьте моей женой.

Сабина подъехала поближе. Подняла глаза. Огромные, чуть раскосые, в первых лучах нового дня они отливали самым синим льдом.

И молча тронула повод.

Через несколько часов они были на кладбище Проклятых.

Тут каждое второе надгробие было пробито колом, из-под каждого третьего виднелись цепи — от упырей. Мало кто решался заглянуть сюда и днем, не то что в этот утренний час. Заехали в самый глухой уголок. Остановились перед наполовину ушедшей в землю плитой.

Сабина спешилась. Смахнула ладонью жухлые листья. И долго, очень долго стояла, беззвучно шевеля губами.

— Дон Ка-па-да, — по слогам прочитал барон. — Этот человек был вам близок?

Сабина молча кивнула.

— Я знаю, как это бывает. — Барон сделался очень серьезен.

— Помогите мне, барон, хорошо?

Сабина смахнула листья со второй, почти незаметной плиты с надписью «Дона Ита». Покосилась на Пампу.

— Уберите ее, пожалуйста, барон.

Плита поддалась неожиданно легко. На свет показалась основательно проржавевшая цепь.

— Надо вытянуть…

Барон чуть побледнел, но ухватился за цепь, рванул. Напряглись мощные бицепсы. Секунду ничего не происходило, а потом на поверхности появился ничуть не истлевший гроб. Сабина откинула крышку, попутно спрятав что-то в рукаве.

В гробу обнаружился тяжелый овальный эмбриозародыш звездолета класса «Призрак». Дона Ита отнесла его подальше. Уложила в траву. Активировала. Потом обернулась к Пампе:

— Барон, вы все еще уверены?

— Да, дона Ита. Уверен. И прошу вас — будьте моей женой.

— Зна-а-чит… Хорошо, барон. Я буду вашей женой. Вы вернете себе Арканар. Но сейчас у меня осталось одно, последнее дело на Земле. Я — вернусь.

В пении просыпающихся птиц вряд ли кто услышал бы щелчок карманного дезинтегратора, возвращаемого на предохранитель.

4 сентября 36 года

Комната. Скорее келья. Со сводчатым потолком, узкими окнами-бойницами, сужающимися наружу.