— Дядя Миша хотел вылечить внука, поэтому согласился, — высказал я предположение. — А когда первая операция закончилась неудачей, потребовал еще денег. У них столько не было. Поэтому его и убили. А стрелки перевели на Клима. Если бы меня тогда нашли повешенным, никто не стал бы разбираться дальше.

Петр Наумов покачал головой.

— Брат Стас уверял, что вам должны были просто подкинуть украденные блокираторы. Имитация самоубийства — это инициатива его деловых партнеров. Они запаниковали.

— Парни из белого фургона?

— Да. Наученные горьким опытом ренегаты не торопились отдавать взломанный блокиратор, требуя всю сумму вперед. Похоже, от них решили избавиться и следили, выжидая подходящий момент.

— Зачем мне все это знать?

Петр Наумов вопроса словно не услышал.

— Подбил братьев на кражу владелец стрип-клуба «Киски» — Рашид Сайфулин. Уважаемый предприниматель, член Торгового Союза. В окружении только близкие родственники: двоюродный брат, двое сыновей, трое племянников. Эдакий семейный подряд. Круговая порука, никто никого не сдаст. Но блок питания надо вернуть…

Брат Петр выжидающе посмотрел на меня, я промолчал.

— Домашний арест дает вам прекрасное алиби, — прямо сказал Наумов. — Вы можете это сделать.

— Таскать каштаны из огня для чужого дяди? На кой?

— Как быстро они выйдут на вас, расследуя исчезновение родных? Мы почти весь клан в яму скинули. Остался только сам Сайфулин и его старший сын. Который, к слову, из-за вас охромел до конца жизни. Нет — достанут при любом раскладе. Либо они, либо вы. Решайте.

— А Братство?

— Неподходящая политическая ситуация. Братство задействует официальные каналы, сорвет сделку и конфискует краденый блок питания. Поставит вопрос о наказании скупщиков краденого, но едва ли добьется возбуждения уголовного дела. Торговый Союз стоит за своих горой, а нам сейчас крайне нежелательно портить отношения с торгашами.

— А эти? — кивнул я в сторону гаража. — Что будет с ними?

— Трупы, яма, растворитель. Обычная история для этих мест, — без тени эмоций произнес Наумов. — Вы свидетель, брат Вячеслав. Откажетесь — и мы не станем снимать вас с крючка еще очень долго. Будете сидеть под домашним арестом, ждать мстителей. Нервничать и медленно сходить с ума. Потом сорветесь и наделаете глупостей. Так не проще выйти из этой неприятной истории с наименьшими потерями?

— Проще, — согласился я. — Конечно же проще.

Был ли у меня выбор? Разумеется, был. Выбор есть у всех и всегда.

Только вот зачастую выбирать приходится между плохим и дерьмовым.

Не я все это начал?

Что ж, так и есть. Спишем на превентивные меры…

Все дела надо заканчивать, мы уже на своем опыте в этом убедились. Если Сайфулина оставить гулять дальше, проблем только прибавится. А если проблемы принимают такую форму, что кого-то из нас хотят убить, то решать их надо так же радикально. Зуб за зуб и все такое, все в курсе.

Когда Хмель вернулся в бар и выложил весь расклад, других вариантов попросту не осталось. А потом ему позвонил кто-то из Братства, сказал: «Он еще в клубе», — и мы начали действовать. План уже составился, простой как молоток. Мы просто загрузились в фургон, на котором приехали бандиты, и покатили в сторону Южного бульвара. Мы с Хмелем и Иван, если точней, а Дмитрий ехал следом на «бронко».

Дождь продолжал лить, все такой же мерзкий и унылый, вода затекала в дыру в лобовом стекле, словно ломом пробитую. За рулем сидел Хмель.

— Света мало, они тебя не опознают, — излагал я ему план по дороге. — Надо просто подъехать так, чтобы фургон узнали. И не могли выехать. Ваня встанет напротив выезда, там должно быть темно. Как они выйдут — он дает сигнал и сразу отходит в сторону «бронко», встает у задней двери, в случае чего схватит дробан. На улице никакого длинноствола, светиться не надо. Смотри на меня и жди отмашки. Все. Дальше уже моя работа.

— На таран не пойдет?

— Нет. Максимум тормознет и попытается сдать задом, но нам без разницы на самом деле, все равно достану. И даже если на таран, то места для разгона не будет, просто тюкнет тебя в борт, и все. Ты же сам сказал, что серьезной охраны у него нет, вся в гаражи уехала?

— Ну да, из близкого круга только один человек остался, — подтвердил Хмель и спросил с оттенком сомнения: — По гильзам не опознают? Или пулям?

— Ствол завтра сменю, экстрактор и ударник, не опознают.

— Ну и ладно. Тогда ладно.

По дороге миновали уазик и «газель» Дружины, но на нас внимания никто не обратил. Да и не хотелось, наверное, экипажам под дождь лезть.

Вывеска на «Кисках» еще светилась, из дверей вышли два поддатых мужичка, которые направились по ступенькам к стоящей у тротуара «ниве». Судя по всему, последние посетители, больше машин у подъезда не было видно.

Мы завернули за угол, и Хмель почти сразу остановился — до выезда из двора клуба осталось метров пять, не больше.

— Не глуши, звук стартера они верней услышат, могут насторожиться.

Сам я обшаривал взглядом стены в поисках камер, но не нашел. Здесь уже не территория клуба, тянуть далековато, они максимум во двор смотрят. Затем вытащил из кобуры пистолет, проверил наличие патрона в патроннике, сунул его обратно. Дмитрий проехал мимо, развернулся в конце улицы и встал на противоположной стороне поодаль. Это наши колеса, на той машине уедем.

— Все, жди, я пошел. Вань, давай на ту сторону. Не вмешивайся, если заваруха не начнется, просто страхуй.

Натянул плотней кепи, накинул на него еще и капюшон куртки. Не люблю капюшонов, но еще меньше люблю, когда меня может кто-то описать Дружине или кому-то еще. Придется терпеть. Толкнул пассажирскую дверь и вылез под дождь. Иван выбрался через сдвижную дверь и, обойдя фургон сзади, быстрым шагом перешел на другую сторону улицы.

Улица совсем темная, фонарей тут нет, но свет падает из проезда между домами, из двора клуба. Музыки не слышно, значит, точно закрылись. Посетители выходят через парадный ход, стриптизерши, которые не только стриптизерши, прямо тут и живут, весь трехэтажный дом принадлежит Сайфулину, а клуб только первый этаж занимает. Вот персонал может начать выходить, но мне кажется, что хозяин уедет первым. Но даже если и персонал пойдет, то узнать нас трудно, а машина местная.

Ждать пришлось минут пятнадцать, наверное. Дождь стучал по капюшону, брюки намокли, но в куртке все равно было тепло и сухо. Из проезда никто не выходил, однако затем хлопнула дверь, и тут же Иван махнул рукой, дождался ответа и зашагал в сторону второй машины.

Во дворе, совсем рядом, хлопнули дважды уже автомобильные двери, закрутил стартер, затем заработал двигатель. Свет фар мазнул по проезду, а теперь уже я махнул рукой Хмелю, давая ту самую отмашку. Сквозь мои ночные очки я хорошо видел, как он махнул в ответ и тронул фургончик с места. И одновременно свет фар из проезда задвигался, а звук мотора отразился от стен. Выезжают.