Она еще никогда не приходила сюда в гости сама, только в сопровождении Лароуза.

— Давай заходи, — позвала Мэгги, пытаясь скрыть улыбку. — Поедим мороженого.

— Собственно, я хотела спросить твою маму, как устроить лужайку.

— Родители уехали в город. Заходи, а то мы проголодались.

Джозетт последовала за ними. Она еще никогда не была в гостях у Равичей. Она огляделась, посмотрела на желтовато-коричневый ковер, на диван того же цвета, на выстроившиеся в ряд пухлые декоративные подушки, коричневые и золотистые.

Здесь Лароуз живет другой жизнью, подумалось ей.

Везде стояли старинные, антикварные вещи. Тяжелые молочно-белые кувшины. Резные деревянные часы, фотографии в древних рамках. На одной из фотографий Лароуз и Мэгги сидели перед Питером и Нолой. Они были нарядно одеты и улыбались, причем не натянуто, а естественно, как будто всегда были вместе. Джозетт провела рукой по блестящей поверхности журнального столика. На всех предметах мебели сверху ничего не лежало, за исключением, может быть, чего-то декоративного. Стеклянная лошадь. Несколько тускло-зеленых керамических шкатулок разных размеров. На книжной полке стояли книги, похоже, подобранные по цвету корешков. Все они были выстроены по высоте и выровнены, как по линейке. На столе в столовой не было даже салфетки. На кухонной стойке не было ни забытых пузырьков с лекарствами, ни пакетов с хлебом, ни каких-либо ножей или ложек. Все это было разложено по шкафам. Мэгги открыла дверь одного из них, чтобы достать вафельные рожки для мороженого. Джозетт увидела чистые прозрачные контейнеры, в которых хранились макароны различной формы. Сначала дом показался ей похожим на съемочную площадку. Или на рекламную картинку в журнале. Потом он начал давить на нее. Мэгги достала коробку с мороженым из морозилки. Джозетт заглянула через ее плечо и увидела, что лежащие в холодильнике мешочки с овощами аккуратно уложены в стопки и снабжены ярлычками. Мэгги наполнила рожки ежевичным мороженым, один вручила Лароузу, а два других дала Джозетт. Затем она аккуратно закрыла коробку и положила ее на место. Промыв совок для мороженого, положила его в посудомоечную машину. Джозетт, стоя на кухне, держала два рожка и начинала странно себя чувствовать.

— Можно мы выйдем обратно во двор? — спросила она.

Они проследовали через стеклянную раздвижную заднюю дверь и уселись на стоящие на террасе шезлонги. Внизу на траве Джозетт увидела кучу вянущих одуванчиков и обратила внимание на то, что у тяпок раздвоенные металлические концы.

— Чем вы занимались?

— Мы должны выкапывать по сотне одуванчиков каждый день, — объяснил Лароуз.

— Ну не каждый, — поправила его Мэгги.

— Но все равно очень часто, — возразил Лароуз.

— И сколько вы уже выкопали?

Джозетт ощутила себя бестолковой. Сам замысел поразил ее.

— О, уже семьдесят восемь, — похвасталась Мэгги.

— А что вы с ними делаете потом?

Мэгги пожала плечами.

— Не знаю. Бросаем в большую кучу выполотых сорняков за сараем. Потом они снова растут на лужайке. Некоторые травят их, но мама выпускает сюда цыплят. А можно мы пойдем к тебе в гости?

— Мне нравится эта мысль, — ответила Джозетт. — А ваши родители не сойдут с ума от беспокойства?

— Я могу оставить им записку, — сказала Мэгги.

— Однако мне все еще нужно знать, как создается лужайка, — проговорила Джозетт. — Как мне ее устроить?

— Не знаю, — отозвалась Мэгги. — Наша была здесь всегда.

— Не надо ее заводить, — попросил Лароуз. — Я не хочу вырывать одуванчики сразу в двух местах.

— Хотите помочь нам устроить вечеринку? Выпускной праздник для Холлиса? Я подумываю о барбекю. Вот для чего нужна лужайка.

— Жаль, что нашу нельзя скатать в рулон и принести к вам, — сказала Мэгги. — Мы ею никогда не пользуемся.

— Хорошо бы нам ее одолжить, — проговорила Джозетт.

Она облизала рожок с мороженым, а затем съела его почти до самого конца. Лужайка густо поросла травой — зеленой, мягкой, похожей на одеяло. Джозетт представила себе, как скатывает ее по частям. Она могла бы унести ее на плече, такую легкую и воздушную. Она бы расстелила ее за домом Айронов, убрала волейбольную сетку — по крайней мере, на некоторое время. Люди ходили бы босиком по мягкой траве. А еще… она бы повесила бумажные фонарики. Всех цветов. Коралловые, желтые, небесно-голубые. Внутри она зажгла бы крошечные огоньки.

— Ты должна подождать родителей, — сказала она Мэгги. — Приходи позже. Спасибо за мороженое. Мне нужно идти.

Мэгги это не понравилось, но после ухода Джозетт она пошла во двор вместе с Лароузом и вновь принялась уничтожать одуванчики.

— Почему люди так ненавидят одуванчики?

— Ты всегда об этом спрашиваешь, — отозвалась Мэгги.

— У тебя никогда нет подходящего ответа.

— Это потому, что я, честно говоря, сама не знаю, в чем дело, — ответила Мэгги.

— Одуванчики веселые, они так стараются всех порадовать.

— Я знаю, — проговорила Мэгги, садясь на корточки.

— Давай бастовать.

— Бастовать? Ты имеешь в виду прекратить работу?

— Ага.

Мэгги взяла тяпки для уничтожения одуванчиков, свою и Лароуза, размахнулась и бросила их в кусты.

— Думаю, это хорошая идея, — проговорила она, отряхивая руки. — Устраиваем забастовку!

— Давай перестанем быть взрослыми, — подытожил Лароуз.

Джозетт шла домой по шоссе, и перед ее глазами то и дело возникала ровная, словно ковер, лужайка Равичей. Рядом с ней, в канавах, росло много травы. Новая пробивалась из-под старой, прошлогодней. Она думала о своем доме: ей так хотелось положить что-то на полку и позже забрать с того же самого места. Мама так любила заставлять всех поддерживать порядок, но все равно полки в доме были завалены книгами и документами, веерами из орлиных перьев и красной ткани, раковинами морских ушек, мешочками с шалфеем и табаком, корзинками из красной ивы, фотографиями в рамках, птичьими гнездами, кусочками кедра и статуэтками персонажей диснеевских мультфильмов. Пожалуй, это было слишком. Она сошла в канаву, а потом направилась к своему грязно-серому дому. Подойдя к нему и остановившись, она осмотрела посаженные ею замечательные цветочки. Закаленная жизнью на школьном подоконнике герань еще не завяла. Кроме нее, у Джозетт были белые фиалки, выкопанные в лесу, пальчатые фиалки из цветочного ящика бабушки да еще одно фиолетовое растение, чьи бутоны запахом напоминали лук. Кажется, оно называлось резанец. А сам двор… Ну да ладно. Тут и там виднелись сорняки. Надо бы начать его поливать. А еще в сарае стояла старая газонокосилка, которую требовалось толкать перед собой. Эдакий бензиновый истребитель сорняков. Одуванчики были повсюду. Их листья казались невероятно зелеными, и Джозетт решила позволить им расти, пока они не заполонят все вокруг. Но она скосит и их. Скосит все, подумала она и кивнула сама себе, с улыбкой оглядевшись вокруг. Рядом со входом в дом все будет пестреть от цветов. Она ждала работников кондитерской, чтобы принять заказ на торты, но хотела скрыть их визит. Они со Сноу покупали торты за собственные деньги. Один из них должен быть шоколадным с белой глазурью, на которой были бы выведены слова «С окончанием школы» и нарисован диплом с надписью «Холлис». Вторым должен был стать бисквит с шоколадной глазурью, с дипломом и с теми же надписями, что на первом. На третьем была задумана надпись «В добрый путь!» на фоне военного камуфляжа.