— Все равно. Тут схватка магии, а не поединокс огнедышащим чудищем… — Игорь ухмыльнулся и цинично добавил: — К тому же всхватке дракона Фафнира и пары современных боевых вертолетов я бы поставил навертолеты. Хватит гадать, Антон. Ничего мы не найдем.

— И все-таки, Игорь, ты — ключ.

— Что поделать? Ключам никогда не сообщают,какую дверь предстоит открыть. Антон, я самый обыкновенный Иной. ТолькоЗавулону известно, в чем моя… важность. Ну и Гесеру, вероятно. Сейчас онподнимется к нам, тогда и спросим.

Антон глянул сквозь сумрак и с завистьюсказал:

— Серьезно? Уже рядом? А я его не чувствую…

— Я тоже не чувствую, я видел в окно, как онивошли в отель.

В дверь легонько постучали. Дань вежливости,не более того — уже через мгновение гости вошли сквозь сумрак. Гесер, егомолчаливая тень — Алишер и Светлана. Светлану сквозь сумрак вели маги. Антонаона увидела, лишь когда вся троица вышла из сумрака в человеческий мир.Улыбнулась, чуть виновато разведя руками: «Ну вот видишь, какая я стала». ИАнтона вновь захлестнуло тоскливой виноватой нежностью, перемешанной со стыдоми злостью в собственный адрес. И ведь не было у него никакого другого выхода,кроме как позволить Зеркалу отнять у Светланы силы… И самое главное — в итогеСветлана жива… Но куда деться от проклятого ощущения проигранной партии?

Неужели Игорь чувствует что-то аналогичное,вспоминая Алису? Аналогичное, но на несколько порядков более горькое?

Тогда остается лишь удивиться и порадоватьсятому, что он еще жив…

— Добрый день, ребятишки… — мягко сказалГесер. Он был в скромном недорогом костюме, неярком галстуке. Этакий бизнесменсредней руки, одевающийся в «Marks & Spencer» и всегда посылающийсотрудникам скромные подарочки к Рождеству. В данном случае лучшим подаркомГесер, видимо, счел себя самого…

— Здравствуйте, Борис Игнатьевич, — сказалАнтон. Назвать этот день добрым у него бы язык не повернулся. — Здравствуй,Алишер.

Со Светой он просто еще раз переглянулся, взялза руку и отвел к креслу. Будто больную… Да что же это такое…

— Добрый день, шеф, — спокойно сказал Игорь. —Рад вас видеть. Здравствуй, Света. Привет, Алишер.

Телохранитель (если, конечно, всерьез считатьмага третьей ступени телохранителем для Великого Мага), а вернее, ординарецГесера, сын девоны и человеческой женщины Алишер молча кивнул магам и отошел вугол комнаты. Там и замер — скрестив руки на груди и частично уйдя в сумрак.Антон почувствовал, что способность к наблюдению в сумраке у Алишераискусственно обострена, видимо, шефом. И то, что молодой маг старается не смотретьна Игоря, тоже заметил. Вот еще один безумный клубок — отец Алишера был убитАлисой Донниковой. И пусть даже он не был человеком или Иным… Трудно дажесформулировать, что такое девона, верный помощник великих магов. Девона сам несовершает подвигов, не его это дело. Он лишь служит героям, убирая с их путеймелкие помехи. Да еще упрочает семейные связи… способствует рождению великихгероев…

У Антона перехватило дыхание.

Вот у оборотней дети, как правило, наследуютспособность оборачиваться. У магов — крайне редко становятся Иными. А как снаследственностью у девоны?

Кто такой Алишер — просто маг или девона, каки его отец, многие столетия бывший помощником Гесера в Средней Азии?

И для чего молодой узбекский маг нужен шефу?Только ли из сентиментальности и чувства долга Гесер принял его в МосковскийДозор и приблизил к себе?

— Антон!

Он посмотрел на Светлану и только теперьпонял, что слишком крепко вцепился ей в руку.

— Извини…

А Гесер стоял перед Игорем и смотрел ему вглаза. Долго и молча. Потом вздохнул и, как-то сгорбившись и обмякнув, отошел ккреслу. Сел, уткнув лицо в ладони.

— Борис Игнатьевич, — сказал Игорь. — Вы ужпростите.

— Нет! — не отнимая рук от лица, рявкнулГесер. — Не прощу! Влюбился в ведьму? За это судить не стану — это судьба. Авот что на себе крест поставил — за это прощения не жди!

Игорю явно было неуютно. Антон смотрел нанего, как-то неожиданно понимая, что цель свою все-таки выполнил. Не в лоб, разумеется— глупо было надеяться обмануть тертого жизнью мага и простой попойкой вкупе сразговорами о друзьях вернуть ему волю к жизни. Еще глупее было бы надеятьсяубедить его в том, что его любовь — просто мерзкая жадная стерва.

Но вот их долгий ночной разговор, их попыткипонять происходящее, разобраться в очередном этапе войны Дозоров — они своюроль сыграли. Игорь отвлекся от своих тоскливых терзаний. Игорь вновьпочувствовал себя в строю.

Неужели Гесер на это и рассчитывал?

Ведь тогда все его поведение, включая этусцену, продумано и рассчитано!

Но ведь шеф прав, а у Игоря просто помрачениерассудка…

— Гесер, есть то, чего не вправе требоватьдаже ты! — вдруг сказал Игорь. Резко сказал. С проснувшейся яростью. С жизнью вголосе.

— Да, конечно, капитан Игорь Теплов. — ГолосГесера был холоден как лед. — Не имею! А кто был вправе от тебя требовать вноябре сорок второго плыть под пулями по Днепру? А кто был вправе…

— Это — другое!

— Почему же? — Гесер встал, подошел к Игорю.Опять застыл перед ним — маленький, на голову ниже, сухонький и совершеннонегероический. — Мне ли тебе объяснять, Теплов, чего требует война? Она не телажрет в первую очередь, а души! И когда в славном городе Берлине ты несчастногосопляка из гитлерюгенда ножом резал, чтобы тот друзей своих выдал, — ты этознал!

Игорь дернулся, будто от удара по лицу.

— Совесть… любовь… честь… — задумчиво произнесГесер. — Никто не вправе заставлять идти против совести. Никто не вправезаставлять предавать любовь. Никто не вправе уговаривать изменить чести. Никто.Ты прав. Но мы делаем и это! По собственной инициативе. Когда на одной чашевесов наша любовь, совесть, честь, а на другой — миллион влюбленных,совестливых, честных. Не ангелы мы, это не к нам.

И твою боль я понимаю, поверь! А вот тыпосмотри на Алишера! И попытайся его боль понять! У Антона спроси, что он протвою любимую думает! У Светланы!

— Я Игоря осуждать не могу, — тихо сказалаСветлана. — Уж извините, шеф. И ты прости, Алишер. Может быть, я дура… и недостойнаработы в Дозоре. Только я могу всех вас понять.