— Насчет револьвера — надеюсь, ты не собираешься просить меня, чтобы я одолжил тебе оружие.

— Мне не нужно оружие, Сэм. Ты хочешь выведать, что я собираюсь делать?

— Не думаю, что я хочу знать о твоих планах. У меня такое чувство, что я и без того знаю уже слишком много. Я знаю, что тебя арестовали, когда ты пытался вскрыть сейф в доме Уэбера на острове. Знаю, что ты испытываешь сложные чувства по отношению к Черити Уэбер. Я могу представить себе многое из того, что за этим стоит, и не хочу знать никаких дополнительных фактов.

Он открыл новую пачку сигарет, которую я ему купил, и сказал:

— Похоже, ты вообще ни во что не хочешь вмешиваться, Сэм.

— Что ты имеешь в виду?

Он пожал плечами:

— Ты поступаешь так, как считаешь нужным. В этом нет ничего плохого. Как будто ты забрался на чердак по лестнице, а потом втянул ее за собой. Это еще одна причина, по которой я пришел сюда. Я знал, что ты живешь тихо и предпочитаешь ни во что не лезть. Я знал, что ты меня не выдашь, но и помогать мне тоже не станешь. Мне и не нужна ничья помощь. Я отлично вижу, что ты мечтаешь поскорее от меня избавиться и тут же забыть обо всем этом деле.

— Ты хочешь сказать, что…

— Я не осуждаю тебя, Сэм. Это твоя жизнь и твой выбор. Возможно, для многих людей было бы гораздо лучше, если бы они просто сидели в стороне и ничего не делали. У тебя есть книги и пластинки, есть твоя маленькая лодка, привязанная к причалу, и работа, которая тебя не слишком обременяет. Честно говоря, я тебе завидую.

Он подошел к раковине и начал тереть использованную сковородку.

— Я потом сам вымою, Чарли.

— Не волнуйся. Рыба была отличная.

— Я могу дать тебе двадцать долларов, если это тебе поможет.

— Спасибо, Сэм. Это мне поможет. Даже если на самом деле они мне не понадобятся, с двадцатью долларами в кармане я буду чувствовать себя гораздо лучше.

Мы вышли из дома в двадцать минут восьмого. На исходе четвертой мили, когда мы подъезжали к черте города, у дороги стало появляться все больше дорогих неоновых реклам. Чарли скорчился на полу рядом со мной, засунув плечо под бардачок. Он попросил высадить его в городе рядом с каким-нибудь телефоном, где он сможет позвонить с минимальным риском, что кто-нибудь его увидит и узнает. Я подумал об уличном автомате на Уэст-Плаза, рядом с большим торговым центром, недалеко от материковой части Сити-Бридж. Кабинка телефона ярко освещена, но стоит в глубине парковочной площадки, далеко от уличного движения, так что вряд ли кто-нибудь окажется к нему ближе чем на сотню футов.

Чарли сказал, что это его устроит. Я поставил машину в самый дальний и темный угол, подальше от уличных огней. Магазин уже не работал, горели только лампы у подъезда. Неподалеку была открыта большая аптека, рядом с ней стояло полтора десятка машин. Не считая этого, вокруг была лишь пустыня темного голого асфальта. Он вылез на сиденье, вставил в рот вату и надвинул козырек кепки на самые глаза. Темные очки лежали в нагрудном кармане его рубашки вместе с пачкой сигарет, которую я для него купил.

— Большое спасибо, Сэм, — сказал он.

Мы пожали друг другу руки. Его рука была горячей и сухой, с жесткими мозолями.

— Удачи тебе, Чарли.

Он вылез из фургона и направился к телефонной будке. В его походке не было никакой нервозности. Он ни разу не оглянулся по сторонам. Я увидел, как он вошел в кабинку, закрыл за собой дверь и взял телефонный справочник. Я сделал на стоянке широкий разворот и выехал на улицу.

Можно было возвращаться домой. Как раз этого мне сейчас больше всего хотелось. Я собирался приготовить себе ужин, сложить в бельевую корзину использованные им простыни и пижаму, убраться в комнатах, поставить пластинку Пегги Ли, потом сесть в темноте на своей веранде в широкое полотняное кресло, потягивая какую-нибудь выпивку, думать о разных случайных и незначительных вещах и слушать Пегги, начисто забыв о существовании Чарли Хейвуда. Сис собирается замуж, Джуди потеряна для меня навсегда. Чарли больше никогда не втянет меня в свои дела.

Я до сих пор не знаю, почему я так не поступил.

Именно это мне следовало сделать.

Наверное, было что-то действительно трогательное в той смелости, которую обрел новый Чарли Хейвуд. Он всегда был таким безобидным парнем. А теперь он превратился в настоящего мужчину. Может быть, я хотел ему помочь. Или просто посмотреть, что он будет делать. А может быть, меня немного задели его слова о том, что я забрался на чердак и втянул за собой лестницу. Я знал, что он прав. И я знал, почему я так живу. Но когда такие слова говорят тебе в лицо, они задевают твою гордость. Тяжелое колесо фортуны крутилось, на мой взгляд, слишком быстро, и, когда оно отшвырнуло меня в сторону, я уже не хотел карабкаться наверх.

Как бы там ни было, вместо того чтобы отправиться домой, я у первого же перекрестка нажал на тормоза, обогнул квартал и вернулся на стоянку с обратной стороны.

Я сказал себе, что вряд ли много потеряю, если потрачу еще десять минут на то, чтобы посмотреть, что Чарли станет делать дальше.

Я поставил фургон на дальнем конце стоянки, рядом с машинами, припаркованными возле аптеки. Я открыл дверцу, осторожно вылез на асфальт и бросил взгляд поверх автомобильного ряда в сторону телефонной будки. Он был все еще там и разговаривал по телефону. Я увидел, как он повесил трубку и вышел из кабинки. Сделав несколько шагов, он нерешительно остановился, потом направился вразвалку в сторону аптеки, очень правдоподобно изображая человека, который не знает, как убить время. Я догадывался, чего ему стоит эта небрежная походка.

Мысленно я убеждал его не подходить к аптеке. Рядом с ней был магазинчик сувениров. Его витрина была освещена, но не слишком ярко. Он остановился перед ней и постоял, засунув руки в карманы, разглядывая товары за стеклом.

Место было выбрано идеально. Он находился далеко от яркого света, падавшего от аптеки, но в то же время имел вид человека, который поджидает кого-то, кто должен оттуда выйти.

Я откинулся на своем кресле и убрал руки с руля. Я видел его сквозь окно соседней машины — хрупкую одинокую фигурку посреди влажной ночи.

И что теперь? — спросил я себя. Сэм Брайс, частный детектив. Меня не приняли бы ни в один телевизионный сериал. Может быть, в свои двадцать девять лет, которые вот-вот должны были превратиться в тридцать, я бы еще и сегодня сгодился на роль крутого героя, если бы не было этих одиннадцати футбольных сезонов. Четыре в высшей молодежной лиге штата, в качестве защитника. Четыре в полупрофессиональной команде колледжа, центральным и правым полузащитником. Три сезона — почти три сезона — в Национальной футбольной лиге, 215-фунтовый блокирующий полузащитник, недостаточно тяжелый для своей роли, зато очень маневренный и быстрый.

Одиннадцать сезонов мордобоя, рукопашной, плевков кровью, падений на мерзлый грунт, кулачных ударов — после этого вы можете выставлять свое лицо на конкурс самых страшных образин. Выбитые зубы, сломанная челюсть, распухший нос, всевозможные ссадины и шишки поверх старых шрамов и швов.