– Плохо вам пришлось, – сказала Сепия, глядя на меня.

– Да, – согласился я.

Очевидно, мои чувства просочились к ней.

– И всё же в тактическом отношении то, что произошло здесь, озадачивает.

– Всё было довольно просто. – Я повел рукой, как бы демонстрируя планету, представшую сейчас во всей своей красе на экране. – Маленькую группу прадоров оставили, чтобы заманить в ловушку отряд Государства покрупнее, а когда тот прибыл, то его изолировали еще большие прадорские силы, до поры скрывавшиеся, – только прадоры никого не захватили и не уничтожили, а окружили, оставив людей в качестве приманки для спасателей.

– Нет, – покачала головой женщина. – Все равно это бессмысленно.

Я по-прежнему не отрывал глаз от Панархии. Планета выглядела знакомой, но я видел, что она изменилась. Цвета стали другими, спирали облаков затянулись туже, повсюду сверкали молнии, как будто война тут так и не кончилась. Полярное сияние озаряло ионосферу зеленым, розовым и ярко-лимонным.

– Что бессмысленно? – переспросил я.

– Это случилось в начале войны, но к тому времени мы уже знали прадоров, а они знали нас. – Сепия положила ногу на стол – может, чтобы той рослось лучше? – Прадоры должны были понимать, что ИИ не стали бы рисковать флотом, пытаясь спасти восемь тысяч оставшихся на планете человек. Они должны были знать, что ИИ просто не допустили бы потери стольких кораблей.

– И тем не менее флот появился здесь, – сказал я.

– Да, выпущенный заводом-станцией Цех Сто один. Но корабли начали покидать станцию слишком рано, чтобы это был ответ на то, что случилось здесь. – Она показала на экран.

– Ты, полагаю, сверялась с историческими файлами. – Я едва подавил порыв, древний, как само человечество, и не сказал: «Ты не понимаешь. Тебя там не было».

– Да, – ответила Сепия. – И размышляла о том, когда же кончится эта ловушка-в ловушке-в ловушке…

– В смысле?

– Дивизию Бернерса поймали в капкан и использовали как приманку для государственного флота. Уловка не должна была сработать, но флотилия прибыла в положенный срок – даже несколько преждевременно. Прадоры ее обстреляли, но на самом деле потери были вполне терпимыми. Потери прадоров оказались меньше, если говорить о количестве кораблей, но погибли корабли, которые они не могли позволить себе терять, поскольку в Королевстве не было налажено такое массовое производство судов, как в Государстве. Конечно, у них имелись свои верфи, но ничего, подобного Цеху Сто один…

– Всё более или менее правильно, – сказала Рисс, только что вернувшаяся в рубку из своего жилища в арсенале. – Государство как бы приняло вызов, но воспользовалось им, чтобы в очередной раз потрепать прадоров. – Она помолчала. – У нас было вдоволь одноразовых сил, потому что наших солдат мы изготавливали…

Да, все эти разумы, скопированные и перекопированные, перемешанные, небрежно проверенные и брошенные в бой прямо из Цеха 101. Разумы вроде Пенни Рояла и Рисс. Внезапно мне стало очень неуютно от этой мысли.

– Таковы реалии индустриализированной войны, – сказал я. – Героизм менее важен, чем огневая мощь и тактика, а они менее важны, чем производственный поток.

– Это была одна из таких битв, – продолжила Сепия. – Когда казалось, что Государство проигрывает, но на самом деле оно высасывало прадорские ресурсы, ведя врагов к неминуемому поражению.

– Они не потерпели поражение, – заметила Рисс.

Змея-дрон оторвалась от пола, проплыла по воздуху и опустилась на пульт. Свернувшись кольцом, она спрятала голову, как будто показывая, что на этом ее вклад в беседу кончался.

Сепия посмотрела на меня:

– Они начали вести переговоры. Когда такое случалось прежде? Если бы прадоры по-прежнему оставались сильны, быть может, после узурпации новый король и возобновил бы войну.

– Может быть, да.

– Позвольте вмешаться? – спросил по интеркому Флейт.

– Уже вмешался, но продолжай.

– Я засек на поверхности знакомую аномалию.

Рисс тут же вскинула голову.

– Веди нас вниз и приземляйся рядом, – велел я, выпрямляясь.

– Не могу, местность неровная.

По спине побежали мурашки. Я сказал:

– Только не говори. Аномалия наблюдается на горной гряде, которую до войны колонисты называли Шкалой.

После короткой паузы Флейт подтвердил:

– Верно.

– Сажай нас так близко, как только сможешь.

Я предпочел бы спуститься на шаттле, и чтобы Флейт прикрывал нас сверху. Но вот никакого шаттла у нас больше не было…

Заработал реактивный двигатель, и планета начала расти. Флейт вывел на экран рамку, показывая нам горы крупным планом. Даже через сто лет я разглядел свидетельства случившегося там катаклизма: груды щебня на месте скал, ударные кратеры, в которых застыл расплавленный камень, перемешавшиеся останки танков и БТРов. Однако кое-какая жизнь всё же вернулась: за покосившуюся переломленную радиомачту цеплялась карликовая смоква, грузовики окружил гигантский ревень, обломки затянула зеленая и пурпурная растительность.

Наконец Флейт сфокусировался на плоской каменной площадке в центре воронки. Здесь сидел Пенни Роял, окруженный кольцом белых шаров – генераторов силового поля. И это место мне очень не понравилось. Камень, выбранный Пенни Роялом, выглядел более плоским, чем в других воронках, словно его специально выровняли, а потом отполировали. Груды булыжников, окаймлявшие кратер, выглядели слишком похожими, чтобы быть натуральными. Место действия производило впечатление сцены – чем, скорее всего, и являлось. Казалось, всё, что случилось после моего воскрешения, вело меня именно сюда. Я сверился с масштабами и понял, что Пенни Роял достиг почти пятнадцати метров в поперечнике…

Когда мы вошли в атмосферу, пространство вокруг приобрело сперва зеленый, потом желтый оттенок; желтый продолжил сгущаться, а звезды, сверкавшие как изумруды, постепенно потускнели. Тучи, похожие на сплющенные белые кишки, снизу непрерывно подсвечивались вспышками молний. Гроза ярилась над желтой равниной, пронизанной реками и запятнанной пурпуром и охрой – то ли участками леса, то ли минеральными включениями. Наконец я различил гряду, увенчанную голубоватыми снегами, тянувшуюся к возвышавшейся над горизонтом Шкале.

Грохот сделался оглушительным, перед глазами носились клочья пара. Мы вонзились в облако, молнии сверкали вокруг, как быстро сгоравшие полоски зажигательной бумаги. Потом мы вынырнули в желтую тень, пролетели мимо череды кучевых облаков, похожих на наковальни или линкоры. Стена дождя полностью перекрыла обзор – и Флейт перепрограммировал сенсоры так, чтобы они как бы не замечали струй. Удивительно, насколько хорошо было приспособлено «Копье» для посадки на подобных планетах. Конечно, все истребители умели приземляться при разных условиях, но их всё же не зря обеспечивали шаттлами: сажать такой громоздкий, тяжеловесный корабль – не слишком хорошая идея.