– Тем не менее, дитя мое, остерегайся Жиля де Пейрака.

Спустившись в главный зал замка, Катриона была представлена своим двоюродным родственникам – пятерым элегантным молодым людям с женами и очаровательной шестнадцатилетней девушке по имени Маргерит, которую все звали Мими. Пришли познакомиться с ней и сыновья дядюшки Дэвида с женами. Катриона сразу же поняла страхи и нелюбовь тетушки к Жилю де Пейраку, хотя его братья оказались вполне доброжелательными и приятными молодыми людьми.

Старший сын Пейраков был похож на испанца: высокий, черноволосый, черноглазый. Прежде чем поднести руку Катрионы к губам, он перевернул ее ладонью вверх и поцеловал именно ладонь, прикоснувшись к ней еще и влажным языком. Возмущенная его фамильярностью, Катриона с отвращением отдернула руку.

– У нас с вами много общего, моя прекрасная кузина, – произнес Жиль де Пейрак, и его наглый взгляд при этом уперся в ее декольте, а потом медленно поднялся к лицу. – Мы оба овдовели в самом расцвете лет, и как быть с нерастраченной энергией, опытом…

Катриона предпочла проигнорировать его намек, ограничившись светской улыбкой, и повернулась к Мими.

Когда подошло время обеда, она обнаружила, что место Жиля за столом рядом с ней. К ее великому смущению и негодованию, он тут же принялся ухаживать за ней: подкладывать на тарелку самые лучшие кусочки, подливать вина. Ей с трудом удавалось сдерживаться, чтобы оставаться в рамках приличия. Слава богу, соседом с другой стороны оказался преподобный Найл Фиц-Лесли, и она тихо обратилась к нему по-гэльски:

– Вы не думаете, что тетушка намеренно посадила по одну руку от меня своего противного сынка, а по другую – священника?

– Мысль, что любимый отпрыск сможет завладеть вашим состоянием, весьма соблазнительна для мамаши, – весело ответил Найл. – Но откуда вы знаете, что я говорю по-гэльски?

– Вы сами как-то обмолвились, что несколько лет провели в Кейтнессе. На каком еще языке вы могли бы там объясняться?

Оскорбившись ее подчеркнутым невниманием к его персоне, Жиль де Пейрак недовольно спросил:

– Что за язык, на котором вы бормочете? Звучит довольно противно.

Ответом Катрионы был лишь холодный взгляд, но Найл объяснил:

– Мы говорили по-гэльски, кузен. Госпожа графиня рассказывала о своей юности.

Катрионе удавалось избегать своего поклонника до самого вечера, а с прибытием на следующий день портнихи она и вовсе выбросила его из головы. Мадам привезла с собой трех помощниц и обширную коллекцию тканей. Лишь окинув взглядом Катриону, портниха возликовала:

– Ах, мадам графиня! Да одевать вас – сплошное удовольствие! Mon Dieu![15] Какая у вас тонкая талия! А грудь! Про кожу, глаза и волосы я вообще не говорю! Я так и вижу: стоит вам появиться при дворе, и наш государь забудет про всех своих любовниц. Когда я закончу свою работу, соперниц вам не будет!

Катриона счастливо рассмеялась.

– Сожалею, но должна вас разочаровать, мадам де Круа, но я не намерена представляться при дворе, поскольку еду в Италию, чтобы выйти замуж. Вам придется подобрать итальянские фасоны.

Лицо маленькой портнихи тут же омрачилось.

– А куда именно, миледи?

– В Неаполь.

– Ах! – Улыбка снова вернулась на лицо портнихи. – Неаполь! Климат там умеренный, и знать понимает толк в моде. Нам подойдет легкий бархат, хлопок, лен и шелк разной плотности. Декольте будут очень, очень низкие, юбки текучие и летящие. Внимание публики вам обеспечено!

По ее знаку помощницы принялись разворачивать рулоны тканей.

У Катрионы перехватило дыхание. Никогда еще ей не приходилось видеть такое разнообразие материалов и расцветок. Сразу же ее внимание привлек тонкий сиреневый шелк, и она указала на него.

– Для моего свадебного платья.

Мадам де Круа широко улыбнулась.

– Oui! Да! Но только для верхней юбки. Для нижней мы используем такого же цвета легкий бархат, только разошьем золотой нитью и жемчужинами. Рукава сделаем текучими словно вода и тоже оторочим по краю вышивкой. Очень подойдет для Неаполя. Конечно, если бы в ваших планах было остаться здесь и появиться при дворе, я сделала бы рукава узкими в плечах и обтягивающими запястья, а по центру широкими, но в платье такого фасона там, в теплом городе, вам будет жарковато. А теперь, мадам графиня, позвольте снять с вас мерки.

Оставшись в одной сорочке, Катриона встала на стул, а портниха и три ее помощницы засуетились вокруг нее, ни на мгновение не умолкая, трещали на своем французском. Неожиданно Катриона почувствовала чей-то посторонний взгляд и, обернувшись, увидела Жиля де Пейрака, который, стоя в проеме открытой в спальню двери, нагло рассматривал ее. Нисколько не смутившись, она сказала Сюзан по-гэльски:

– Приведи сюда Конелла, пусть уберет эту гадину.

Ей пришлось стоять на стуле и несколько напряженных минут делать вид, что не замечает наглеца, пока, наконец, рядом с Жилем де Пейраком не появился Конелл. Как можно тщательнее подбирая французские слова, он негромко сказал:

– Вы либо сами тихонько уберетесь отсюда по-доброму, милорд, либо вас уберу я в соответствии с распоряжением миледи.

Ничего не сказав, француз повернулся и удалился, сопровождаемый Конеллом.

– Сколько вам потребуется времени для моих туалетов? Вы сможете делать по платью в день? – спросила Катриона.

– Смогу, мадам графиня, но мне нужны помощницы.

– Это не проблема! Сообщите в Париж, мадам де Круа, чтобы сюда прибыли две дюжины ваших лучших швей, я им хорошо заплачу. Половина будут работать над платьями, а остальные займутся нижним бельем, накидками, постельными принадлежностями и другими мелочами.

Прочитав на лице портнихи явное недоумение, Катриона добавила:

– Отправьте свое доверенное лицо в банковский дом Жискара Кира, и ему скажут, что графиня Гленкирк может позволить себе такой каприз. Я хочу покинуть Пети-Шато как можно скорее!

Катриона посмотрела в сторону пустого дверного проема и почему-то вздрогнула.

За пару дней до отъезда Катрионы во двор замка Пети-Шато галопом влетел всадник, а спустя час ее попросили пройти в библиотеку. Дэвид Лесли де Пейрак был явно смущен и весьма обеспокоен. Развалившись, в кресле сидел элегантный незнакомый джентльмен, который тут же, как только Катриона вошла в комнату, вскочил.

– Моя племянница – мадам графиня Гленкирк. Катриона, это маркиз Виктуар.

Джентльмен склонился к руке Катрионы, почтительно коснулся губами, но задержал в своих пальцах чуть дольше допустимого. Голубые глаза маркиза не скрыли восхищения при взгляде на графиню, и он не смог удержаться, чтобы самую малость не пококетничать с ней. При этом кончики его напомаженных усов так забавно шевелились, что Катриона едва не расхохоталась.