— Похоже на паранойю, — честно признался я. — Нельзя же совсем не верить людям! Давай запишем еще пару песен, у тебя же есть хорошие. Про выстрел и про старую грымзу. А?

— Бесполезно, — отмахнулась Катя. — Все равно никто нам не даст продвинуться. Только деньги зря потратим.

— Но кто-то ведь поет на сцене!

— Да. Дочери нефтяных магнатов, любовницы крупных бизнесменов… Или рабыни, вроде «героинь» реалити-шоу, которых просто используют как картинку, гоняют по сцене под фонограмму, платят пятьдесят баксов с концерта, а через год вышвыривают на помойку. Если уж мне суждено умереть на помойке, то я желаю попасть туда сама, а не чтобы меня вышвырнули.

Я вспомнил Сирень. После этого слова Кати не казались такой уж паранойей. Но сдаваться я все равно не собирался.

— Фигня. Будем писать еще две песни, — сообщил я свое решение. — Раз материал хороший, мы его как-нибудь продвинем. В крайнем случае я ничего не теряю, а у тебя будут целых три записанные песни.

— Ты теряешь деньги.

— Тоже мне потеря! Ты же сама говорила, что от них никакой пользы!

Еще через две недели денег почти не осталось, зато на руках было три записанные песни. Начиналась зима, причем на редкость морозная и снежная. Я завез диск на радиостанцию и снова созвонился с программным директором.

— Да, материал отличный, — гораздо более тепло, чем в прошлый раз, сообщил он. — Только запись, прямо скажем, не блещет. Могу порекомендовать студию, на которой сделают так, что можно будет поставить в эфир.

— Но погодите! — возмутился я. — Чем наши записи хуже тех, которые крутятся у вас в эфире?! Есть же совсем старые, там звук вообще никакой!

— Не горячитесь, пожалуйста, — прервал меня директор. — У всего есть определенный формат, в том числе и у звука. Запишите телефон студии, с которой мы постоянно работаем. Сделайте у них песню, и я с гарантией поставлю ее в эфир.

Я механически записал продиктованный номер и сразу же позвонил туда, просто из любопытства. Оказалось, что запись одной песни там стоит столько же, сколько мы заплатили за три.

— Я же тебе говорила, — спокойно заметила Катя. — Радиостанции не могут брать деньги напрямую, поэтому с ними делятся те студии, на которые радиостанции загоняют лохов. Потом они еще потребуют статью в газету, а чтобы напечатать статью, нужна будет фотосессия, которую тоже надо будет сделать у строго определенного фотографа «с именем». Знаешь, что значит «человек с именем»? Это такой человек, который готов откатывать за то, что к нему гонят клиента. Есть режиссеры с именем, фотографы с именем, стилисты с именем, даже артисты с именем.

— А артисты как? — не понял я.

— Да очень просто. У меня есть такие среди знакомых. Во всех газетах пишут, к примеру, что концерт Сирени стоит пятнадцать тысяч долларов. Поэтому ее хозяев очень легко привлекать к отмывке денег. Например, в день города администрация заказывает концерт Сирени и платит за него пятнадцать тысяч. Из этих пятнадцати пять уходят владельцам Сирени, а десять возвращаются в администрацию, но уже наличными и чистыми — прямо по карманам чиновников. И угадай с трех раз, кого они пригласят с концертом в следующий раз?

— Погоди, — не понял я. — Но ведь чтобы провернуть это, владельцы Сирени должны лично знать людей в администрации, ответственных за организацию концертов.

— Так на этом любой бизнес держится, — усмехнулась Катя. — Только совершенно сумасшедший может сунуться в бизнес, в котором никого не знает.

— Ага, то есть я по твоему определению — сумасшедший.

— Точно. Мне как раз такой и нужен был. — Она притянула меня за шею и легонько куснула в ухо. — Злой и страшный.

— Я не злой и не страшный. Я думаю, что дальше делать.

— И есть идеи?

— Есть одна. У нас ведь записаны целых три песни, и нам надо, чтобы люди их как-то услышали. На радиостанции берут только «правильных» с их точки зрения. И в общем-то они имеют на это право. Они ведь хозяева станции. А в чужой монастырь со своим уставом, знаешь ли…

— Так что ты предлагаешь?

— Сделать свою станцию!

— Точно сумасшедший, — улыбнулась Катя, покрутив у виска пальцем. — Знаешь, сколько это денег?

— Забей! — парировал я ее же излюбленной фразой. — Не обязательно делать эфирную радиостанцию. Можно загрузить твои песни в Интернет — пусть народ скачивает. Какая разница, в эфире они песни услышат или на своем компьютере?

— Чушь, — отмахнулась она. — Эти домашние странички… На них если в неделю пять человек зайдет — хорошо.

— А мы сделаем необычную страничку. Возьмем настоящий, платный домен. Назовем его как-нибудь круто. А реклама в Сети не таких больших денег стоит. Попробуем?

— Не знаю. Я в этом полный профан.

— Я тоже, — подмигнул я, — Знаешь поговорку? Иногда один дурак задаст такой вопрос, что и десять умных не ответят. Потому что дурак играет не по правилам. Вот и мы тоже сыграем с тобой не по правилам. Война — это путь обмана. А раз нам решили объявить войну, мы вправе надрать им задницу всеми доступными средствами.

— Средств-то… — вздохнула Катя. — Забей, только время напрасно потратим.

И я скис. Бывают такие моменты, что любые перспективы кажутся совершенно безрадостными. Нет, мне не жалко было впустую потраченных денег, но меня удручало то, что я чуть ли не впервые в жизни столкнулся с непреодолимым препятствием. И с какой стороны ни смотри, безысходность ситуации была очевидной.

Помучившись и попинав себя мысленно, я набрал телефон Гирина.

— Привет, это Саша Фролов. Помнишь, ты меня из ментовки выручил.

— Помню, помню. Что ты хотел? Я занят, у меня развод сейчас.

— Да нет, ничего. Просто хреново дела, хотелось с кем-нибудь пообщаться.

— Бывает. Ладно, Сань, я позвоню, когда освобожусь. Может, что-то придумаем.

Я бросил телефон на стол, улегся на диван и вперился в потолок. А Катя как ни в чем не бывало стучала по клавишам моего компьютера, бодро набирая какие-то тексты.

— Что пишешь?

— Я же тебе говорила — книгу. Статьи для газеты на эту неделю все уже сделала.

— Ну у тебя и работоспособность!

— Да я просто не гружусь понапрасну. Есть хочешь?

— Нет.

Я видел, что она понимает, как мне тяжело, но жалеть меня Катя, по всей видимости, не собиралась. Это заставило меня подняться с дивана — хотелось сделать хоть что-то хорошее.

— Ты куда? — обернулась Катя.

— Сигарет куплю, — соврал я. — Да и вообще подышать охота.

— Я с тобой.

— Да нет, поработай. Я ненадолго.