Но с первой утренней почтой от аптекаря все еще ничего не пришло, и Дороти больше не желала прислушиваться к уговорам компаньонки дождаться послеобеденной доставки. Ведь письмо, отправленное из Фокс-Нортона в воскресенье, уже никак не могло быть получено в Лондоне на следующий день. Дороти предчувствовала, какое облегчение испытает, как только опустит конверт в почтовый ящик, и это действительно произошло. Как странно, подумала она, что хотя мистер Крук не производил впечатления джентльмена и даже не пытался им быть, от него исходила мощная аура надежности и безопасности. Ты понимала: если он взялся за дело, то непременно доведет его до успешного для тебя конца.

III

Невозможно было бы отрицать, что Дороти в эти дни переживала самый бурный и волнующий период всей своей жизни. Никогда еще не выпадало на ее долю столько опасений и переживаний, а очень многое ожидало в ближайшем будущем. И вообще-то говоря, Дороти следовало быть более благодарной мисс Карбери за присутствие в ее квартире. Позже, когда состоялась их намеченная встреча с Круком, тот открыл ей глаза на этот факт, и она даже испытала некий стыд из-за своего отношения к гостье. Но, как мы отметили, случилось это позже.

А следующим знаменательным событием стало письмо от Гарта. В своей сдержанной, сухой манере он писал, что чувствует себя обязанным информировать мисс Кэппер: после консультаций с другими юристами он решил последовать их рекомендациям и взялся оспорить завещание покойного Эверарда Хоупа. При этом честно пояснял, что дело может носить затяжной и дорогостоящий характер, а потому для обеих сторон, вероятно, выгоднее прийти к компромиссному соглашению. Гарт предлагал мисс Кэппер встретиться в приватной обстановке для предварительного обсуждения вопроса. Он подчеркивал, что любые решения, которые могут быть ими приняты, не будут иметь никакой законной силы, пока не окажутся формально зафиксированы в присутствии их юридических представителей. Письмо имело многозначительный заголовок печатными буквами: БЕЗ ПРИСТРАСТИЯ.

Естественно, писал Гарт, принимая на себя роль истинного английского джентльмена, если бы он не был уверен в итоговом успехе предпринимаемых им действий, то не стал бы делать мисс Кэппер подобного предложения. У него есть серьезные основания полагать, что ни один суд не утвердит условия завещания в их нынешнем виде. В любом случае, отмечал он, никому из них не принесет вреда откровенное обсуждение сложившегося положения.

Внося окончательную ясность, Гарт недвусмысленно давал понять: поскольку их встреча не является обычным светским мероприятием, ее лучше провести в его офисе на Балморал-роу. Дороти тщательно обдумала предложение и даже позвонила мистеру Круку, стремясь посоветоваться с ним. Но тот в городе отсутствовал, а обсуждать что-либо с его помощником она не посчитала необходимым. В силу природного оптимизма, свойственного женщинам ее склада, мисс Кэппер казалось, что ей сделали предложение, способное серьезно уменьшить напряжение до истечения фатального тридцатидневного срока. Дороти прекрасно сознавала, насколько бессмысленным окажется для нее любое наследство, если она сойдет с ума от страха и нервозности еще до наступления положенного дня. Время за решетками психиатрической лечебницы можно с таким же успехом проводить без гроша в кармане, как и обладая капиталом в сто тысяч фунтов.

Дороти перечитала письмо. Гарт был юристом и знал суть дела. Она решила встретиться с ним, и, если проявит ум и некоторую ловкость, то, возможно, заставит его выложить все свои карты на стол. Затем ей не составит труда обратиться к мистеру Круку, показав ему козыри оппонента. Она рассудила, что Гарт будет более откровенен в беседе с ней одной, нежели в присутствии другого представителя его профессии. Дороти ощутила, как настроение ее заметно улучшилось. Ведь с самого начала, напомнила она себе, в ее планы не входило завладеть всей завещанной суммой. Нет, в этом отношении у нее сложились твердые убеждения. Незамужняя женщина, не имевшая потомства, очевидно, обязана поделиться со своими родственниками. Но проблема как раз в них и состояла, поскольку до сих пор они, как казалось, готовы были разделить деньги с кем угодно, кроме нее самой. Однако, если ей удастся прийти к какому-то дружественному соглашению с Гартом, она сможет оставить часть состояния на собственные нужды, подыскать более удобную квартиру и, самое главное, избавиться от мисс Карбери, которая наверняка сама не захочет задержаться у нее, как только поймет, что здесь ей ничто не светит.

Черно-желтый ансамбль показался ей слишком легкомысленным для такого случая, и Дороти облачилась в свое коричневое платье греческого покроя, плащ в тон ему, коричневую лакированную соломенную шляпку, коричневые высокие ботинки на шнуровке, простые коричневые перчатки. Она захватила с собой старый зонтик с закругленным концом рукоятки, крепкую коричневую сумку и отправилась поездом подземки до «Чэнсери-лейн». Опыт, приобретенный за последнюю неделю, выработал в ней несколько преувеличенную осторожность. На платформе Дороти стояла как можно дальше от края. На улице долго осматривалась по сторонам, прежде чем перейти на противоположную сторону. Число дорожно-транспортных происшествий неуклонно возрастало, и она легко могла оказаться среди жертв одного из них. Зачастую зеленый свет успевал несколько раз смениться на красный, а Дороти даже не пыталась сделать первый шаг через сточную канавку. Она попалась на глаза одному известному газетному карикатуристу, который, наблюдая за ней, заметил, обращаясь к своему компаньону:

– Занятно, как женщины разных эпох похожи друг на друга. История повторяется. Помню, моя тетушка Мария выглядела точно так же, когда отправлялась купаться в Брайтоне, только надевала еще и спасательный круг поверх юбочки.

В самом деле, сходство он подметил точно. Рано или поздно старая тетушка Мэри набиралась храбрости, чтобы окунуться. Так и мисс Кэппер вдруг решительно переходила через дорогу.

Поднимаясь или спускаясь по ступенькам, Дороти крепко держалась за перила, эскалаторы стала считать словно специально созданными для преступников. Более того, она вообще перестала в последние дни посещать кинематограф. Каждое деяние, свершенное в темноте, вещал с кафедры преподобный Клифтон Брис, будет явлено Богу, однако жертве не станет легче, думала Дороти, если все закончится для нее плачевно. Подобно большинству представительниц своего пола, мисс Кэппер совершенно не верила в абстрактное понятие высшей справедливости.

Выбравшись наружу со станции «Чэнсери-лейн», мисс Кэппер замерла на тротуаре и чуть не свернула себе шею, озираясь по сторонам, читая названия улиц. Она не знала, где располагалась Балморал-роу, но не хотела обращаться за помощью к прохожим – один из них мог оказаться ее замаскированным родственником. Однако вскоре заметила почтальона и, полагая, что форменный мундир королевской почты может служить залогом безопасности, попросила указать ей нужное направление. Не умея ориентироваться в центре города, Дороти несколько раз свернула не туда, куда следовало, и оказалась на Балморал-роу с пятнадцатиминутным опозданием. Этим она привела Гарта в сильнейшее раздражение, поскольку он считал пунктуальность крайне важной и сам неуклонно проявлял ее. А кузина лишь все усугубила, еще пять минут потратив на объяснение причин опоздания.