И тогда он осознал, что все заканчивается там, где началось. Что все в жизни возвращается на круги своя. Ему тоже этого не миновать.

Смех, вырвавшийся из груди — клокотание слюны и злости. Он хлопает здоровой рукой по одеялу. Вот во что он превратился: в кусок мяса, существующий лишь затем, чтобы его мыли и чистили, чтобы созерцать страдальческое выражение лица Джулии, которая никогда не умела ничего скрывать. Чтобы читать сочувствие в глазах снохи, которая сначала, казалось, страшно боялась его.

Все страшно боялись его. А теперь от него осталось полчеловека.

Он смотрит здоровым глазом на потолок, ищет крест из слоновой кости. Другой глаз слепой, не слушается. Никчемный.

— Иисусе, давай закончим это, — бормочет он, но голос его не слушается, вместо слов — жалобное мычание.

Джулия тут же подскакивает к нему. Корзинка с шитьем катится по полу, нитки и иголки сыплются на ковер.

— Тебе плохо? — спрашивает она. — Винченцо…

Он с трудом поворачивает к ней голову.

Любил ли он ее так сильно, как только мог?

Лишь сейчас он с абсолютной ясностью понимает, что только эта женщина могла быть рядом с ним и никакая другая. Что Джулия не наказание или вынужденный шаг, а Божий дар. Без ее терпения, любви, преданности у него ничего бы не получилось.

Ничего, если бы он не разглядел в ней того огня, что горел и в нем.

С неимоверным усилием он подтягивает свою здоровую руку к ее руке. Берет ее тоненькие в морщинах пальцы.

— Я достаточно для тебя сделал? — из последних сил спрашивает он. Старается говорить четко, но язык не слушается. — Я дал тебе все, что ты хотела? У тебя все было?

Джулия понимает. Понимает невнятные слова, которые никто не мог бы разобрать, кроме нее, понимает их смысл.

Слезы заволакивают ей глаза, потому что она знает, что никогда не услышит от него слов любви. Ей придется сказать их за них обоих.

Она садится перед ним, как когда-то сидел Винченцо, когда родился Иньяцио. С щемящей болью в сердце произносит слова, которые никогда раньше не осмеливалась произнести:

— Да, любимый мой, ты очень сильно любил меня.

* * *

Несколько часов спустя прибегает посыльный с виа Матерассаи. Кричит, что родился еще один мальчик, да! Его назовут Иньяцио-младшим. Продолжение рода, а значит, будущее дома Флорио обеспечено.

Винченцо едва ли что-то осознает. Кровь не насыщается кислородом, к голове поступает плохо, густеет, сердце не в силах разогнать ее по венам.

Он погружен в сон.

Видит себя в Аренелле, на вилле «Четыре пика». Молодым тридцатилетним, с крепким телом и ясным взором. Темно, но вдруг темнота отступает, как бывает, когда в потемках начинаешь различать очертания окружающих предметов.

Возможно, в памяти всплывает воспоминание о том ночном плавании, когда целая жизнь пронеслась перед его глазами.

Он раздевается, ныряет, плывет в открытое море. Сейчас уже светит солнце, которое так ярко отражается на поверхности моря, что больно глазам. Он чувствует себя легким, сильным. Девственно-чистым, как после крещения.

Только плеск моря и больше ни звука. Смотрит на окно спальни Джулии и знает, что она ждет его. Но вдалеке, на горизонте, показалась небольшая лодка с плоским дном, с косым латинским парусом, бьющимся на ветру.

Плоскодонка.

Он вздрагивает. За штурвалом отец, Паоло. А на фальшборте дядя Иньяцио, готовый забрать его, машет рукой, подзывает.

Винченцо оборачивается. Дома его ждет Джулия. Он не может причинить ей боль.

И все же эта протянутая рука гораздо сильнее и притягивает его больше, чем что-либо на свете.

— Плыви сюда, Виченци! — зовет его дядя. Смеется, молодой, как когда-то, когда они вместе ездили на Мальту. — Плыви ко мне!

И тогда он решается.

Большими гребками подплывает к лодке.

Джулия знает. Поймет.

Скоро они воссоединятся.

Романы всегда мои дети. Трудные, непослушные, они требуют безраздельной преданности. Определенно, этот ребенок был крайне требовательным.

Как у всех детей, у этого романа тоже есть крестные родители. Прежде всего, я должна поблагодарить трех человек: Франческу Маккани, фантастическую женщину, которая, самозабвенно прочитав и перечитав эту историю, указала на ошибки и хронологические нестыковки; Антонио Вену, бесценного человека, способного смотреть дальше текста, — каждому бы автору такого друга; Кьяру Мессину, которая поддерживала меня вне зависимости от моего настроения, даже когда я была не в духе, которая на мои предложения ни разу не сказала «нет» и никогда не прекращала «включать свет».

Огромное и бесконечное спасибо Сильвии Донцелли, моему дальновидному суперагенту, которая героически вытерпела все мои приступы хандры. Не знаю, как бы я выжила без тебя.

Спасибо Коррадо Меллузо, другу и советчику, к которому я питаю безграничное уважение и который однажды в Кастелламмаре сказал мне: «У тебя все получится. Уверен, что получится». Спасибо за это и за все остальное.

Спасибо Глории, которая все время слушала.

Спасибо Саре, которая знает эту книгу изнутри.

Спасибо Алессандро Аккурсио Тагано, Анджелике и Марии Кармела Шакка, Антонелло Саизу, Артуро Балостро, Терезе Стефанетти, Стефании Чиме и особенно моему дорогому, самому дорогому Фабрицио Пьяцце — книготорговцам и добрым друзьям, без устали воодушевлявшим меня.

Спасибо тем, кто помог мне с редактурой этой книги (не по порядку): Клаудии Казано за подробнейшую консультацию по топонимике старого Палермо; Розарио Лентини, который представил мне семью Флорио во всем ее многообразии и который поделился со мной объективным взглядом на историю этой необыкновенной семьи; Вито Корте за подсказки в области архитектуры и Нинни Равацце за неоценимый вклад в изучение тунцового промысла.

Спасибо моей семье, особенно мужу и детям, которые не переставали верить в то, что я делаю, и не раздумывая отправлялись со мной в разведку по Палермо и не только. Спасибо маме и сестрам за то, что никогда не спрашивали, какие у меня новости. Спасибо Терезине, она знает, за что.

Спасибо С. К., этот человек, я знаю, сейчас улыбнулся.

Спасибо издательству «Норд», которое поверило в меня с самого начала и взяло под свое крыло. Спасибо Вивиане Вускович, только твои золотые руки могли отправить эту книгу в путешествие по свету. Я навсегда запомню, как мы с тобой болтали на улице под солнцем с дождем.