–  Хорошо, молодой Трист, ты все правильно сделал.

–  Сэр, ради вас я готов на что угодно! – радостно откликнулся Трист. – Я готов на все!

–  И все же я должен быть уверен, что могу полностью тебе доверять. Я вижу, что ты человек умный, но вот верный ли?

–  Конечно, – выдохнул тот.

Канцлер принялся ходить туда-сюда перед камином.

–  Хорошо. Тогда убей Джерида и проститутку. Они не должны успеть разболтать. – Он подался вперед и продолжил шепотом: – Я готов привести в исполнение свои планы касательно императрицы Рики. Ее арестуют завтра, во время Снежного бала, при всех, а приказ о ее казни будет издан на следующий день. Все советники-овинисты готовы меня поддержать. Завтра вечером овинисты-военные начнут загонять беженцев в пещеры, где те встретят свою смерть, – небольшими группами, чтобы все было шито-крыто. Все произойдет в старых туннелях под городом, признанных аварийно-опасными, и никто ведь не станет возражать, если они обрушатся им на головы, правда? Им скажут, что начинается переселение беженцев в город, во временное жилье, а там мы станем их травить по одному. А когда они начнут умирать, мы будем уносить тела в другие тоннели, ближе к побережью. Откуда потом сбросим их в море. Трист, я хочу, чтобы ты был рядом, когда операция начнется. Выдержишь, парень?

–  Разумеется, канцлер. Я готов на что угодно ради вас и ради овинистов. – Трист сглотнул и слегка склонил голову. – Только у меня вопрос: а как же банши?

–  А что банши?

–  Так много смертей – больше обычного. Разве их крики не привлекут к нам ненужного внимания?

–  Предоставь это мне, – сказал Уртика мрачно и снова продолжил мерить шагами комнату. – Что касается румеля, предлагаю избавиться от него с помощью взрывчатки. Можно обставить все так, чтобы это не выглядело как преднамеренное убийство. У меня есть знакомая культистка, она сговорчивая, у нее ты сможешь раздобыть столько взрывчатого вещества, сколько понадобится, чтобы снести весь его дом, – на случай, если он хранит там какие-нибудь записи. Механизм отсчета времени установишь так, чтобы успеть смыться, но алиби я тебе в любом случае обеспечу.

Странное волнение овладело Тристом, к горлу подкатила тошнота. Он вовсе не желал смерти Джерида. Конечно, он был обижен на старика-румеля, но ему лишь хотелось, чтобы тот помучился. Убивать его – это уж слишком. Но ему надо было доказать свою лояльность Уртике – человеку, который скоро станет императором.

Трист так долго пробирался самыми нижними пещерами Кейвсайда, что боялся никогда уже не увидеть дневного света. Уртика дал ему адрес культистки, которая работала одна и иногда – это прозвучало не вполне уверенно – помогала людям, если плата была хорошая, и никто не задавал лишних вопросов.

Мешок с деньгами оттягивал ему руки, мешал идти. Время от времени на его пути встречались цветные фонари, они проливали свет на крыс, собак и чумазых ребятишек, которые играли в грязи, среди обглоданных куриных костей.

Наконец он вышел на узкую безлюдную улицу, где дома были высечены прямо в скале. Убедившись, что вокруг никого нет, Трист подошел к нужной ему двери и трижды быстро ударил в нее условленным стуком.

Ему отворила старуха в темно-красном халате.

–  Чего тебе? – хрипло спросила она.

–  Я от канцлера, – объяснил он.

При этих словах морщины на ее лице еще углубились, но даже в скудном свете было заметно, как вспыхнули ее глаза.

–  От Уртики, значит? – переспросила она с явным интересом.

Трист показал ей деньги:

–  Мне нужны кое-какие механизмы сегодня.

Она внимательно оглядела сначала мешок с деньгами, потом его самого:

–  Конечно, входи.

За грубой деревянной дверью оказалась комната, в ней горели дюжины толстых свечей. Весь пол был уставлен стопками книг, и Тристу, чтобы добраться до стола посредине, пришлось петлять, огибая их. При этом он заметил на полках бутыли с какими-то неизвестными ему предметами, возможно внутренними органами тварей-гибридов, и мог бы поклясться, что некоторые из них движутся.

Культистка указала ему на стул, и он сел, положив на стол деньги. Она отвернулась к зеркалу. Сняла капюшон, пальцами провела по волосам, разложив вокруг лица длинные серые пряди. В каждом ее движении определенно проскальзывало что-то ребяческое.

Наконец она подошла к столу и села напротив. Глаза у нее были с синим оттенком и с такой напряженностью следили за ним, точно она узнавала в нем кого-то из своего прошлого.

–  Чего тебе надо? – снова повторила она.

–  Механизмы бренна, достаточно, чтобы взорвать целый дом. И еще человек, который знает, как с ними обращаться.

–  Четырех маленьких должно хватить.

–  Тебе придется показать мне, как ими пользоваться. Я никогда не держал в руках реликвий.

Она подалась вперед, ее старушечьи глаза искрились.

–  Не волнуйся, паренек. Я тебя выучу.

–  Премного благодарен. – Внезапно ему стало не по себе, как будто их разговор сменил русло. – Еще мне нужно, чтобы от установки до взрыва прошло несколько часов. Вложи это в свою магию, пожалуйста.

Вдруг она сказала:

–  Нечасто ко мне сюда забредают такие… красавцы.

Трист буркнул:

–  Спасибо… Простите, не знаю, как вас зовут.

–  Софен, – ответила она. – Хотя здесь это не важно, ведь мало кто зовет меня по имени.

–  К какому ордену вы принадлежите? – спросил Трист, надеясь сменить тему.

–  Ни к какому. Есть много культистов, которые предпочитают работать сами на себя, паренек. Так и в политику не ввяжешься, и никаких особых правил соблюдать не нужно. Как тебе такое предложение, паренек: составь мне на пару часиков компанию, а твои штучки пока приготовятся по твоему желанию.

–  Компанию? – повторил Трист, до которого начали доходить ее намеки.

Да она ненормальная… Может быть, шутит? Или это тоже проверка моей верности Уртике?

–  Ну, не смотри так удивленно, – продолжала Софен. – Старики ведь сплошь и рядом получают удовольствие с молоденькими девушками, так почему бы не наоборот.

–  Ладно. – Трист упал духом. Ведь если он не раздобудет эти реликвии, то чем ему тогда взорвать Джерида и его дом?

–  Что-то не так? – продолжала Софен. – Я тебе не нравлюсь?

–  Нет, что вы, – соврал Трист и тут же подумал: «Хотя, если говорить правду, карга старая, от тебя стошнит и вурдалака». – Нет, просто я человек принципа.

–  Принципа, – повторила она. – Ха! И что же это за принцип такой, который приводит тебя ко мне и заставляет просить у меня средства для убийства?