Немногим отличались и остальные дети, расписанные Лишей. Они взяли моду одеваться в простые рясы, как Арлен в его первую с Лишей встречу, – широкие длинные рукава и просторные капюшоны, скрывавшие метки от солнечных лучей. Днем многие прятались в темных погребах и амбарах, выкрадывая несколько часов неспокойного сна, вместо того чтобы возвращаться к обычной для смертных жизни. Уонда при случае гнала их на свет, но не могла поспеть всюду.

С мечеными воронцом детьми возникали и другие проблемы. Набирало силу насилие в семьях. Стефни доложила о споре, в ходе которого обычно бездеятельная Стела треснула кулаком по массивному столу и расколола его надвое. Элла Лесоруб ударила дружка, застав его за разговором с другой девчонкой, и сломала ему челюсть. Джас Рыбак был, наверное, прав, защищая мать от распоясавшегося отца, но чуть его не убил. Лише пришлось использовать драгоценные хора, чтобы спасти папаше жизнь, и даже сейчас было неизвестно, сможет ли он ходить.

Пожалуй, следовало дать им несколько недель поостыть, пока не случилось что-то по-настоящему страшное.

– Можно мне с вами? – с надеждой спросила Стела. – Охранницей в поездке на север?

Лиша покачала головой:

– Спасибо, дитя мое, но со мной будут защитники – свита из лесорубов и «деревянных солдат», да еще Уонда.

– А если сделать татуировку… – начала Стела.

– Нет, – твердо возразила Лиша. – Мы не знаем, как она на тебе скажется.

– Да знаем же! – выпалила девушка. – Я стану как Ренна Тюк, которая сдержала демонов, когда упал Избавитель.

– Категорически – нет, – отрезала Лиша.

Стела сжала кулак, а Лиша, отняв руку от чашки с чаем, потянулась к карману фартука со слепящим порошком.

Они уставились друг на дружку, и Лиша испугалась, что эксперимент, начатый с Уондой, только вредил всем. Магия усиливала агрессивные порывы, даже когда поединок был обречен на провал, а в Стеле ее оставалось достаточно, чтобы создать проблему.

Но девушка опомнилась, отступила, разжала кулаки и низко поклонилась:

– Простите, госпожа. Я просто…

– Я понимаю, – сказала Лиша. – Магия превращает искру гнева в пламя, а пламя – в жидкий подземный огонь. Тем больше причин для передышки у тебя и всех остальных.

– Но вдруг в новолуние вернутся мозговые демоны, а вас не будет? – не унималась Стела. – Лощине понадобятся все.

– К тому времени я обернусь, – солгала Лиша. – А мозговых демонов разбили в прошлый раз. Они придут, но полагаю, что не скоро.

– Хоть подновите мне метки, – взмолилась Стела и подняла руку, на которой некогда черные начертания воронцом выцвели и стали светло-коричневыми. – Они продержатся всего несколько дней.

– Извини, Стела, – покачала головой травница. – Мне некогда. Потерпишь всего пару недель.

У девушки был вид, словно ей предложили побыть без рук, но она горестно кивнула и подчинилась Уонде, которая увела ее прочь.

– Стела – хорошая кроха, – заметила Уонда, когда вернулась, хотя они были ровесницы. – Понимаю ее чувства. Может, вы все-таки?..

– Нет, Уонда, – отрезала Лиша. – Я начинаю думать, что все это было ошибкой, и не могу пустить дело на самотек.

В дверь постучали, и Уонда пошла выяснять, кто пришел. Лиша потерла левый висок, пытаясь отогнать боль. Ее приглушали чаи, но от них кружилась голова и нарушалась ясность мышления. К тому же она боялась, что отвары повредят ребенку.

Единственное, неизменно действенное средство стало недосягаемо. Тамос уже недели не прикасался к ней, а самоублажение не обладало тем же эффектом. Ей предстояло привыкнуть к боли.

Но тут вошла мать, и стало хуже.

– Что за история такая с герцогиней и балом для Гареда? – осведомилась Элона. – Весь полуцвет Энджирса пройдет парадом, чтобы он нюхал и срывал?

– Я тоже рада тебя видеть, мама. – Лиша взглянула на Уонду. – Будь добра, присмотри, чтобы Стела и остальные меченые дети побыли на солнце.

– Да, госпожа. – Уонда, как и многие другие, с удовольствием исчезала, когда приходила Элона Свиток.

Лиша налила матери чаю.

– Тебя послушать, так герцогиня Арейн зовет его в бордель.

– По мне, разница невелика, – отозвалась Элона, взяв чашку.

– Насколько я помню, ты сама толкала Гареда Лесоруба в мои объятия, – заметила Лиша. – Сейчас для него впервые за десять, а то и больше лет открылись широкие горизонты, а ты хочешь, чтобы он навсегда остался холостяком?

– Будь он с тобой, я бы за ним присмотрела, – подмигнула Элона. – А окажись ты нерадивой, я постаралась бы стать первой в очереди, кто опустошит его стручки.

Глаз пронзила боль, и Лиша подумала, что сейчас отключится.

– Ты и правда страшный человек, мама.

Элона фыркнула:

– Не разыгрывай передо мной невинность, девонька. Ты не лучше.

– Провалиться мне в Недра, если нет.

– Демоново дерьмо! – сказала Элона. – Ты говоришь мне в глаза честное слово, что не балдела, когда сношалась с пустынным демоном за спиной Инэверы.

– Это другое, – моргнула Лиша.

– Давай убеждай себя дальше, девонька, – гоготнула мать. – Правдивее не станет.

Засевший в черепе демон вновь принялся когтить глазное яблоко, пытаясь выбраться наружу.

– Мама, чего ты хочешь?

– Поехать в Энджирс, – ответила Элона.

Лиша покачала головой:

– Исключено.

– Я нужна тебе.

Теперь настала очередь Лиши смеяться. Смешок неприятно напомнил материнский.

– Зачем? Ты теперь дипломат?

– Мать-герцогиня хочет выдать тебя за графа, – сказала Элона. – Тебе понадобится кто-то, чтобы все устроить.

– Это не красийцы, – возразила Лиша. – Я сама себе голова. Ты же хочешь воспользоваться последней возможностью и поиметь Гареда в пути да пошипеть, как кошка, на дам из его бальной карточки.

Элона была готова взорваться.

– Все равно эти придворные неженки с ним не справятся! Ребенок лесоруба разорвет придворную ящерку, как бревном, если этого не сделает сам Гаред той дубиной, что у него в штанах, когда будет присаживать ей своего отпрыска.

Лиша поставила чашку и встала:

– Мама, мне некогда слушать твои гадости. Ты никуда не поедешь. Можешь быть свободна.

– Мне напомнить тебе, что я могу вынашивать ребенка Гареда? – спросила Элона. – Это не так заметно, как у тебя, но одежка сходится с трудом.