Думаете, я не знаю, что такое слинг? Уже знаю, и уже купил целых три — они, чёрт, все разные, и я так и не понял, какой из них лучше, поэтому — три.

— Так, ладно, у этой утеплённая люлька для морозов, которых в Сиэтле никогда не бывает, а вот эта зачем?

— Эта самая крутая прогулочная коляска, выбор мам на протяжении многих лет — «Макларен» называется!

— Подозреваю, тебе просто понравилось название…

— Да нет же, говорю тебе, выбор мам…

— Так, а это розовое чудо всё в стразах, это для чего?

— Ну просто… просто цвет очень понравился… Мы же принцессу ждём, в конце то концов!

— Мда… — тянет с долгим и многозначительным вздохом, — я вот всё думаю, как так ты, такой яростный защитник экологии и поборник сокращения перепотребления, совершаешь такие глупейшие покупки и траты?! 25 бутылочек, когда нужно только две, и то вторая под вопросом, четыре укачивающих агрегата, два шезлонга, три коробки погремушек с медведями, совершенно ненужная люлька (а зачем она, если есть качалки?), я молчу уже про тонны одежды, пелёнок и запас подгузников на пять лет вперёд. Странно, что они не от Кристиан Диор, кстати! А теперь ещё и коляски с автокреслами… Тебе надо к доктору, Алекс.

— Я просто слишком долго ждал этого события. Не злись. И не переживай по поводу перепотребления — мы потом всё это отдадим в какое-нибудь charity… Ну, или самим может быть ещё пригодится… — смотрю на неё с надеждой, а она опять закатывает глаза…

Ближе к родам я стал нервничать, но, глядя на совершенно спокойную Валерию, успокаивался — она не впервые будет производить на свет ребёнка, так что наверняка у неё всё под контролем. Но я всё равно немного неспокоен. Однажды утром, за завтраком, совершенно безмятежно попивая цветочный чай, моя жена сообщает мне нечто, от чего я перестану спать по ночам:

— У меня это третьи роды. Рожаю я быстро, а каждые последующие роды проходят быстрее. В прошлый раз на всё ушло два часа, на этот раз, я думаю, у нас будет не больше часа. Как думаешь, успеем добраться до госпиталя?

Я едва не подавился тем, что ел в этот момент.

— Успеем, — говорю, — сегодня же переедем в даун-таун.

— У тебя там квартира есть?

— У меня полно домов с квартирами, но все они заняты арендаторами — нужно было заранее предупредить об этом моменте, так что поживём в отеле.

Нет, ну есть ещё вариант вертолёта, но я не хочу рисковать. У меня есть сеть отелей, выберу самый ближайший к нашему госпиталю — так будет спокойнее.

В отеле мы прожили ровно четыре дня: у моей жены роды как по расписанию — начались именно в тот день, какой нам предсказывал усатый дядька на УЗИ.

Случилось это ночью: сквозь сон я почувствовал как Лерина рука ласково гладит меня по голове, прибалдел даже, а потом услышал её тихий голос:

— Алекс, пора!

Я вскочил, как ошпаренный! Нет, ну на самом деле, я предусмотрел все возможные варианты и даже прошёл курс экстренного родовспоможения, но кому охота принимать роды у жены самому? Правильно, никому, поэтому лучше поторопиться.

И мы, блин, едва успели доехать! Врачи кричали друг другу о раскрытии, и я понял, что ребёнок уже на подходе — говорю же, читал литературу.

В ответственный момент Лера устроила скандал, чтобы меня выпроводили из её бокса, я, само собой, упирался. Не помог даже доктор:

— Валерия, муж поможет нам, вам будет легче!

— Я не желаю, чтобы он это видел! — орёт моя жена, между приступами схваток.

— В США все женщины рожают с мужьями, если они есть, конечно, и это согласно статистике значительно снижает осложнения в родах, роженицы утверждают, что у них больше сил и чувства безопасности…

— Выведите его вон, я сказала! — снова вопит моя жена, — У меня уже потуги, давайте принимайте!

Доктор кивает мне на дверь, и я почти ухожу, но до двери так и не дошёл, жду, может она всё-таки передумает, но до меня уже никому нет дела, все врачи колдуют над моей Валерией, и по происходящему я понимаю, что она говорит, что им делать, а не они ей… Через пару мгновений я вижу крохотный красный комочек, слышу первый вскрик, такой сильный и звонкий, что из моих глаз тут же выскакивают две непоседливые слезы, я моментально их смахиваю, и подскакиваю к Валерии, а она уже улыбается и светится счастьем:

— Ну всё, теперь ты — папочка по-настоящему! — тожественно сообщает мне и снова гладит по голове, и мне не понятно, кто из нас кого должен был успокаивать и поддерживать?

Немного приглушённый шоком, я вместо: «Спасибо, родная!» выдал:

— Я всегда думал, что дети рождаются в муках!

На что получил снисходительный взгляд и:

— Ты даже не представляешь, как мне было больно! Каждые последующие роды быстрее и больнее, чтоб ты знал!

{Come Here Kath Bloom}

Всё своё счастье и благодарность за свершившееся, наконец, отцовство я выразил Валерии поцелуями и объятиями, так щедро, что она даже заметила смеясь:

— Тише, тише! Мы же не в спальне, мы в больнице!

Да, в больнице. И эта больница впервые в жизни связана не с болью и горем, а с неповторимыми эмоциями счастья и радости, потому что именно в ней мне довелось пережить один из самых ярких моментов в своей жизни — тот миг, когда чьи-то руки вложили в мои новорожденную дочь Лурдес… Эмоции захлестнули меня, опрокинули выдержку, снесли сдержанность, и, конечно, выплеснулись самой радужной улыбкой и слезами, которые бывают одновременно только в такие моменты — когда ты счастлив так сильно, что совершенно ни в чём не отдаёшь себе отчёта.

Но чудеса на этом не закончились: спустя короткое время Лурдес начала демонстрировать нам силу своих голосовых связок, и Лера, опять невозмутимо улыбаясь, совершила то, после чего мой мир перевернулся — достала то, что принадлежало до этого момента мне, и дала это ребёнку — свою грудь!

Оказалось, что я — человек совершенно необразованный в вопросах ухода за детьми: не знаю почему, но до этого момента я был уверен, что детей кормят только из бутылок. Женщины с маленькими детьми были достаточно редким явлением в моей жизни, и всякий раз я наблюдал именно искусственный (как я теперь уже знаю) вариант вскармливания, включая и мою собственную сестру Марию, которая кормила своего первенца Эндрю именно из бутылки, и даже поручила это мне однажды.

Никакая искусственная смесь не сравнится с женским молоком — теперь я это знаю! Но, если оставить многочисленные доводы медицины и психологии в пользу грудного вскармливания, а просто взглянуть на эту картину, где любимая женщина кормит твоего новорожденного ребёнка грудью, ты внезапно понимаешь, что вот он — апогей красоты… Ничего более прекрасного и так сильно согревающего мою душу я ещё не видел в жизни. Думаю, в тот миг все мои душевные раны, какие существовали с самого детства, затянулись, излечились, и я забыл о них — я стал другим, сделался отцом и мужем по-настоящему. Теперь во мне появился, наконец, смысл! И гордость, и уважение к себе, и повод простить себе ошибки, вышвырнуть, наконец, удушающее чувство вины…