— Скажу прямо, ваши действия доставили нам немало хлопот. Вы поймете, почему мы были так заинтересованы в этом деле, после того как я вам сообщу те сведения, которых еще нет в вашем досье. Я не считаю даже необходимым предупреждать вас, что это является предметом строжайшей государственной тайны... — Улыбка исчезла с лица Макова столь же стремительно, сколь прежде появилась на нем.

«Не считаешь необходимым, а предупреждаешь», — зло подумал я про себя.

— Долгие годы Норман Кларк был нашим агентом влияния в Штатах. Лучшим агентом. Великим агентом. Ему наша страна во многом была обязана относительным равновесием в противостоянии с Западом. В первую очередь, с США. Наверное, мне не нужно доказывать вам, что я не преувеличиваю.

Я решил взять инициативу в свои руки и разлил по рюмкам водку, что было воспринято как сигнал к вполне определенному действию. Водка растекалась по жилам приятным теплом, и я почувствовал, как злость моя потихоньку уходит, уступая место холодному вниманию.

Одного только вы не знаете, да и не могли узнать — как погиб Норман Кларк. Что ж, пожалуй, в обмен на эти материалы, — он кивнул на те папки, которые принесли мы с Меркуловым, — я открою вам этот последний секрет жизни, точнее смерти, последнего великого шпиона...

Рассказ Макова, обещавшего быть совершенно откровенным, тем не менее изобиловал множеством лакун, которые мне приходилось заполнять в уме теми сведениями, о наличии которых у меня вездесущая Служба внешней разведки на самом деле даже не подозревала. Во всяком случае, я понял, что о встрече с Бугрицким Маков ничего не знает. И, естественно, не узнает.

Потому как материалы, которые я ему преподносил на блюдечке, содержали только ту информацию, которую при некотором усердии можно было получить из открытых источников, которыми мы с Ломановым большей частью и располагали.

Маков так и не назвал настоящего имени Нормана Кларка, но я в этом и не нуждался. Я знал это имя и без маковских подсказок.

Помимо рассказа о последнем дне жизни Кларка-Бородкина я смог из пространного рассказа Макова вычленить одну интересную деталь. Я не стал его спрашивать, правильно ли я понял, что в последние годы сведениями о том, что Кларк-Бородкин являлся крупнейшим агентом влияния СССР, располагали не только отечественные службы, но и ЦРУ, агентом которого Кларк по совместительству тоже являлся.

Последний парадокс Кларка-Бородкина заключался в том, что он в мире международной разведки занял настолько уникальную нишу, что в его разоблачении не был заинтересован никто.

Нашей стороне, понятно, ни к чему было раскрывать собственного шпиона. ЦРУ же его раскрытие грозило просто катастрофой. Уж если дело супругов-шпионов Эймсов потрясло до основания всю Америку, то раскрытие агента уровня Кларка, запросто входящего в Белый дом при любом президенте, ставило под вопрос правомочность существования не только ЦРУ, но и всей системы секретных служб США.

Поэтому-то нам и мешали не только наши, но и американцы. Все-таки всегда приятно понимать причины, отчего же тебя вдруг все так, мягко говоря, недолюбливают. От этого, конечно, не намного легче, но все же...

Так или иначе, мы все-таки услышали рассказ о последнем дне последнего шпиона.

Последний парадокс

По словам Макова, Кларк никогда не жил только прошлым. До последней минуты он жил сегодняшним днем и оказывал серьезнейшее влияние на политику Запада по отношению к России и странам СНГ. Но в последние годы с ним произошла чудовищная метаморфоза.

Кларк представлял интересы США и Запада уже не только по форме, но и по существу. Долгие годы западной жизни сделали свое. У бывшего советского шпиона сформировался типичный западный образ мышления.

После развала СССР, столь выгодного для крупнейших западных держав, наибольшую для них опасность стали представлять, естественно, намечающиеся центростремительные тенденции на территории Содружества. Запад боялся образования нового СССР, новой мощной Большой России.

Чтобы обсудить эти животрепещущие политические вопросы, директор СВР Евгений Маков, а также его помощники, заместители директора СВР генерал-полковник Трубин и генерал-лейтенант Митирев и должны были встретиться с Норманом Кларком на борту его яхты «Глория» ранним утром 24 июля 1994 года. После этой встречи и обсуждения они должны были срочно отправиться с откорректированным вместе с Кларком планом к Президенту России, а потом докладывать на Совете безопасности.

24 июля 1994 года

В шесть часов утра над яхтой «Глория» завис зеленый армейский вертолет. Один из матросов подхватил конец брошенной из открывшегося люка веревочной лестницы.

На палубу из вертолета спустились трое. Норман Кларк (он уже давно не считал себя Бородкиным, умершим для всех в тридцать шестом году, поэтому даже в мыслях называл себя Кларком) хорошо знал всех троих.

Это были Евгений Маков и его замы Игорь Митирев и Владимир Трубин. Как ему было их не знать, ведь они полагали себя его непосредственньш начальством, не зная того, что, например, Евгений Маков был назначен на свою высокую должность не без протекции со стороны Кларка. Это еще образно говоря. На самом деле Маков был назначен директором СВР по личному совету своего будущего «подчиненного».

К встрече гостей Кларк хорошо подготовился. Точнее подготовились его матросы. Он знал, что русские разведчики очень любят ловить рыбу. Но предпочитают это делать чужими руками.

Так что вначале он дал им возможность поразвлечься, руководя действиями матросов, забрасывающих сети в спокойное море. Когда рыбы наловили гораздо больше, чем могло понадобиться для завтрака, обеда и даже ужина, Кларк пригласил гостей к столу, сервированному на корме.

Начинался прекрасный летний крымский день. Жара еще не успела вступить в свои права. Легкая ночная прохлада в сочетании с восходящим солнцем были идеальными условиями для хорошего и правильного загара.

Но эти четверо мужчин, сидящие за белым столом роскошной океанской яхты, собрались здесь вовсе не для того, чтобы, загорать.

Они собрались, чтобы решить в очередной раз судьбу России.

Мнение самой России их, естественно, интересовало менее всего.

— На Западе больше всего боятся образования нового СССР в том или ином виде, — медленно говорил Кларк, прихлебывая из высокого бокала сок из свежих апельсинов. — Изложите мне, пожалуйста, ваше видение ближайшего будущего России, — обратился он к Макову.

— Мы разработали подробный сценарий, с которым хотели бы обратиться за одобрением первым делом к Президенту России, но хотели бы, чтобы он был также одобрен президентом США и лидерами «большой семерки». Мы надеемся, что ваше влияние поможет его реализации. В общих чертах наш план выглядит примерно так.

Маков поставил чашечку с кофе на стол, чтобы освободить руки для жестикуляции. Свои мысли он любил сопровождать энергичными движениями рук.