Интересно, сколько цепей питания им удалось внедрить? Были ли у них крысы, мыши? Тараканы? Этого мне так и не пришлось узнать, зато я увидел здесь стайки птиц и кормушки для них.

Алекс постепенно приходил в себя. Он был благодарен за то, что я взял его с собой, избавив хоть на время от кошмара на корабле:

— Здесь так красиво, сэр. Вот только дышать трудновато.

— Над этим сейчас работают.

Огромные скиммеры занимались десульфатацией, удаляли из воздуха окислы серы. Заводы работали не один десяток лет, и уровень серы в атмосфере значительно снизился.

После нескольких неудачных попыток заговорить с Алексом о нынешнем положении в кубрике я наконец набрался духу и сказал, что все понимаю и очень ему сочувствую. Алекс замер:

— Мне приказано не обсуждать это с вами, сэр. Чтобы не наносить ущерб моральному духу.

— Я отменяю приказ.

— Есть, сэр. Я ненавижу его! Убил бы на месте!

Он говорил правду, и я удивленно посмотрел на него:

— Не надо, Алекс.

— Он чудовище! Вы и половины не знаете, и я не собираюсь рассказывать.

— Продержитесь еще немного?

Он слабо улыбнулся:

— Я как Дерек. Все могу выдержать.

— Надеюсь, он переменится. Если же нет, видно будет. — Я не хотел подводить Филипа и сообщать подчиненному о своих планах.

— Когда вернемся домой, я брошу ему вызов.

Дыхание у меня остановилось. Значит, Алекс всерьез намерен расправиться с Таером.

— Почему тогда ты не бросишь ему вызов в кубрике? Я прочел в его взгляде упрек.

— Я верю в порядок и закон, как и вы, сэр. Поддерживать порядок в кубрике входит в обязанности старшего гардемарина. Я сохраняю лояльность по отношению к кораблю, по отношению к вам, сэр, и даже по отношению к нему.

Я невольно сжал кулаки. И этого парня Филип три раза посылал на бочку.

— Но по традиции вы имеете право сделать вызов в кубрике.

— Это для мальчишек, сэр. Чтобы они могли выпустить пар. Я верю в Военно-Космический Флот и его законы. Устав не может допустить ничего подобного. Иначе я ушел бы из Военно-Космического Флота. Либо Таер перешагнет черту и будет нести за это ответственность, либо будет найдено какое-то другое решение. Я не собираюсь сражаться с системой.

— Алекс, ты самый лучший из всех офицеров, которых я когда-либо знал. — Он удивился. — Ты стал мне другом с той минуты, как я пришел на корабль. В тебе столько благородства и ни капли подлости или злости.

Он покачал головой:

— Боюсь, вы измените свое мнение, если мне представится шанс расквитаться с ним!

— И все же я глубоко тебя уважаю. Люблю как друга и товарища. — Он отвернулся, но я успел заметить блеснувшие в его глазах слезы. Я положил ему руку на плечо:

— Давай перекусим, прежде чем вернуться. — Он согласился. В ресторане Алекс настоял на том, чтобы заплатить за двоих.

Через два часа мы были на корабле. Алекс вернулся к своим обычным обязанностям, а я отправился на мостик.

Мы несли вахту с Ваксом, когда зазвучал звонок связи.

— Командир, мне бы хотелось… Докладывает гардемарин Таер. У нас здесь, хм, такое положение… Я рявкнул:

— Доложите по форме, гардемарин. Два штрафных балла!

Пусть мальчишка не думает, что может беспокоить меня по пустякам…

— Есть, сэр! Гардемарин Филип Таер докладывает из кают-компании второго уровня. Рики Фуэнтес… Понимаете, у Джэреда Трэдвела нож. Он взял кадета Фуэнтеса в заложники и требует отдать ему детей, иначе…

На полпути к люку я бросил:

— Вакс, отправьте в кают-компанию мистера Вышинского! И троих матросов со станнерами. Быстро.

Я пулей вылетел с мостика.

Не помню, как я спускался по лестнице, но, кажется, перескакивая через три ступеньки. Тяжело дыша, я остановился у перегородки между коридором и кают-компанией второго уровня.

Филип Таер высунул голову, увидел меня и, выскользнув в коридор, отдал честь:

— Они там, сэр. В дальнем конце. Я пытался поговорить с ним, но он…

Я оттолкнул гардемарина и вошел внутрь. Люк за мной захлопнулся.

Джэред Трэдвел, отец Рейфа, обхватил рукой мальчика за горло, прижав его голову к груди. Ноги мальчика повисли, одна рука беспомощно болталась, а другой он, задыхаясь, делал усилия, чтобы высвободиться.

Нож находился в миллиметре от глаза Рики.

Трэдвел прорычал:

— Могу поспорить, что выколю ему глаз, прежде чем вы успеете выстрелить! — Его темное лицо блестело от пота.

— Успокойтесь, мистер Трэдвел. Опустите…

— Вы думаете, я этого хотел, Сифорт?

— Нет, конечно нет.

— Отдайте мне сына! И дочь! — Рики задохнулся от ужаса.

Из коридора донесся топот.

— Мистер Трэдвел! Рики Фуэнтес не виноват!

— Мы писали жалобы. Обращались в суд. Все бесполезно. — Рики тихонько выл от боли. — Вызовите сюда Рейфа, или я выколю ему глаз.

Люк распахнулся.

— Вон отсюда, пока не позову! — крикнул я.

— Но… — Это был главный старшина корабельной полиции.

— Вон!

Вышинский попятился. Я снова повернулся к Джэреду Трэдвелу:

— Послушайте, сэр. Я понимаю, что вы расстроены…

— Хватит разговоров! Я сейчас выколю ему первый глаз, чтобы вы поняли, что я не шучу!

Я заорал:

— Ради Бога, выслушайте меня!

Неудивительно, что он был в шоке. Я тоже, но я хорошо понимал, что ради Рики должен удерживать инициативу. Я сбросил китель:

— Зачем вам кадет. Берите меня.

— Убирайтесь. — Нож блеснул у него в руке. Рики застонал.

— Берите меня в заложники. — Я подошел ближе.

— Не делайте этого, сэр, — у меня за спиной стоял Филип Таер. Я не заметил, когда он вошел.

— Это мое дело, — отрезал я. — Тем более что за последствия тоже придется отвечать мне.

— Вы не должны этого делать, сэр!

— Еще одно слово, мистер Таер, и я уволю вас со службы. — Я говорил ледяным тоном. — А теперь, мистер Трэдвел…

— Сейчас я выколю ему глаз.

— Только посмейте, и я убью вас собственными руками.

Что-то в моем голосе заставило его остановиться. Я сделал еще шаг.

Он стал более разговорчивым.

— Ирэн утром летала на планету. Обращалась к трем адвокатам. Первый сказал, что ничего нельзя сделать. Они договорились с судьей, что дело не будет слушаться. Остальные вообще не стали с ней разговаривать.