его огненных линий скользит по мне изнутри, подхватывает мою обезумевшую магию и берёт её под контроль, быстро восстанавливая щит.

Я тянусь к Лукасу, позволяя ему продлить горячий поцелуй, а его магия бушует во мне безумным, но уже послушным адским пламенем. И это пламя накатывает на меня волна за волной. Выжигая мой страх, придавая уверенности, даря силы.

Когда Лукас отстраняется, его изумрудные глаза сияют.

Я же переполнена магией. Дыхание вырывается из груди короткими лихорадочными всхлипами, кожа пылает, я вся будто бы горю от нашей объединённой силы. Однако теперь у меня внутри не беспощадный своевольный огонь, а вполне послушная, хоть и очень мощная магия.

Мой невидимый огонь покорён, но он смертельно опасен.

Лукас улыбается мне уголком рта и, слегка отодвинувшись, нежно гладит меня по щеке горячей ладонью.

— Так-то лучше.

Я судорожно сглатываю и, пылая румянцем, пытаюсь осознать доступную мне поразительную силу. Надо приложить все усилия и не позволить Фогелю меня отыскать.

— Без тебя и без твоей магии мне не выжить, — честно говорю я.

— Так будет не всегда, — уверенно парирует Лукас. — Как только ты научишься управлять тем, что скрыто в тебе, всё изменится. И ты обязательно научишься всему, что понадобится, Эллорен. А пока возьми себя в руки. И поскорее. Как только мы выберемся из Западных земель, я научу тебя, как контролировать свою силу и как самой поставить щит. Это сложно, но у тебя получится. Я расскажу тебе всё, что знаю о магии.

Неуверенно кивнув, я заставляю себя дышать ровно, наслаждаясь прикосновениями Лукаса. Он гладит меня по плечу, и по всему телу разбегаются лёгкие искорки. Он пристально смотрит на меня, и я не отвожу глаз в призрачном свете алых фонарей.

— Эллорен, ты гораздо сильнее, чем тебе кажется, — настойчиво произносит Лукас. — Я в этом совершенно уверен. И никогда в тебе не сомневался. Ты боишься, что не справишься с переполняющей тебя магией, но это не так. У тебя всё получится.

Как мне хочется ему верить! Хочется быть сильной перед лицом опасности и ответить врагам. Лукас верит в меня, и в глубине души я чувствую, как оживает моя усталая храбрость. Он никогда не нянчился со мной, не утешал, не вытирал слёзы, и порой я за это его ненавидела. Однако он всегда непреложно верил в меня.

— Иногда мне кажется, что ты понимаешь меня лучше всех на свете, — тихо признаюсь я. — Даже лучше, чем я понимаю себя.

По губам Лукаса скользит весёлая улыбка.

— Всё потому, что я действительно понимаю тебя лучше всех. Эллорен, наши магические линии идеально подходят друг другу. Ты для меня — открытая книга. Подозреваю, что и я для тебя тоже. А твои чувства я читаю по заключённому в тебе магическому огню.

Я киваю, и шея сзади жарко вспыхивает — так отзывается в потеплевших линиях силы страстная тяга к Лукасу.

— Всё гораздо сложнее.

— Знаю, — лукаво блестя глазами, соглашается Лукас. — Мы с тобой оба восстали против привычного порядка, против семей, в которых выросли.

Гарднерийцы… Мы родились и жили среди подавляющих свободу личности законов и традиций. Мы оба были вынуждены бороться с теми же самыми лживыми россказнями, мифами и религиозными запретами.

— Отчасти, — согласно киваю и я, — но дело не только в этом, Лукас.

Где-то в глубине изумрудных глаз Лукаса вспыхивает пламя. Тишина в хижине едва не искрит от избытка наших чувств.

— Я знаю, — соглашается он.

— Ты помогаешь мне быть сильной.

Лукас качает головой, нахмурив брови.

— Нет, мы помогаем друг другу.

Он говорит и смотрит на меня так ласково и сердечно, что моя дружеская привязанность к нему вспыхивает жарким пламенем, превращаясь в нечто большее. И мне неудержимо хочется найти способ освободить сердце от окутавшего его горя, хотя я и понимаю, что выстроенные стены в моей душе, возможно, останутся со мной навсегда.

Я любила Айвена всем сердцем, всем существом и вряд ли когда-нибудь стану прежней, забуду о страшной потере, но в моём измученном сердце появляется уголок и для Лукаса.

Похоже, сердце не так-то просто разрушить горем и тьмой.

— Поцелуй меня, — прошу я Лукаса, желая заполнить тот пустой уголок в сердце его огнём и навсегда сохранить его.

Я хочу отогнать огнём тьму.

Лукас отвечает мне страстным взглядом.

— Эллорен, я готов целовать тебя всю ночь, если захочешь.

Я вспыхиваю изнутри, отдаваясь безумному пламени.

— Ты захватил корень санджира? — глухо спрашиваю я под глубокие и ритмичные удары сердца.

От этого вопроса в воздухе что-то меняется, будто вспыхивает огненными буквами какое-то заклинание, а наша магия неудержимо стремится друг к другу.

Лукас недоверчиво охает, многозначительно чуть приподнимая брови, и достаёт из кармана крошечный флакон. Когда я принимаю хрустальный сосуд, на его стенках пляшут алые отблески волшебного фонаря. Открыв крышку, я вынимаю тонкий корешок, один из многих, и кладу его в рот — жую и глотаю волшебное средство под пылающим взглядом Лукаса.

Бесконечное мгновение мы смотрим друг на друга в алом пламени, потом Лукас обнимает меня, привлекая к себе, и шепчет на ухо:

— Ты уверена, Эллорен?

— Да, уверена, — отвечаю я, и наши линии силы сливаются воедино, а пространство между нашими телами искрит жаром. — Я хочу быть с тобой, — без малейших колебаний признаюсь я. — Вместе мы сильнее.

— Ради мира и процветания Эртии? — лукаво мурлычет Лукас, и его низкий голос пробирает меня до самых магических линий вспышкой огненной силы.

— Ради мира и процветания, — киваю я, сдаваясь страсти, с какой наши линии земли и огня обвиваются друг вокруг друга.

Губы Лукаса сливаются с моими, и нас накрывает горячим потоком — грохочет гром, наши магические силы переплетаются, и весь мир вспыхивает алым пламенем.

Глава 10. Беглецы

Эллорен Грей

Шестой месяц

Каледонский лес, Гарднерия

Когда я просыпаюсь, Лукаса уже нет в шалаше, я слышу, как он ходит снаружи. Похоже, дождь перестал. И пролетающих драконов тоже не слышно.

Мои магические линии в полном беспорядке.

Такое ощущение, что ночью деревья добрались до меня и подцепили мои линии силы бесчисленными невидимыми крючками и растянули их в разные стороны подальше от правой руки, которой я держу волшебную палочку. Теперь я словно муха в огромной паутине.

Деревья меня поймали.

Неловко поднявшись — всё тело затекло после ночи на жёсткой подстилке из мха — и морщась от неприятных ощущений, я натягиваю одежду и прячу Жезл в голенище узкого сапога. Постоянно чувствуя, как тянут меня в разные стороны невидимые нити, я осторожно выхожу из