Банкнота исчезла в кармане мужчины.

— Разумеется, — не без удивления произнес он и улыбнулся, радуясь легким деньгам.

Мужчина отошел, и они увидели, что дверь с левой стороны распахнута. В комнате горела керосиновая лампа, оттуда доносилось женское пение.

— Пожалуйста, смотрите. — Мужчина пригласил посетителей гостеприимным жестом.

Валентина вошла в маленькую комнату. Тут было так же сыро и темно, никуда не исчезли ни трещины на потолке, ни плесень на стенах, и всетаки комната переменилась. Мебель была дешевая и явно старая, и все же разнообразие материалов и яркая палитра цветов наполняли комнату жизнью: золото и янтарь, пурпур и зелень. Посреди помещения, покачиваясь из стороны в сторону, стояла молодая женщина с длинными черными волосами и цыганскими глазами. Она напевала старинную русскую песню, в которой слышалась неизбывная тоска, рожденная бескрайними русскими степями. Валентина с минуту смотрела на певунью, потом резко развернулась и молча вышла.

Шел дождь, в воздухе стоял резкий запах заводских отходов. Не замечая ничего этого, Валентина смотрела вперед, на почерневший дом, и мысленно молилась, чтобы Аркин оказался там. Рядом с ней молча стоял Йенс. С тех пор как они вышли из бывшей квартиры Вари, он произнес лишь несколько слов: «Я знаю, кто еще может помочь». Валентина взяла его под руку и сунула ладонь под его плащ. Пока они шли, она гладила его грудь.

Йенс вел ее в подвал. В темноте, прежде чем сделать очередной шаг, девушка осторожно пробовала ногой каждую ступеньку. Дверь отворилась, и Валентина от неожиданности замерла. Большое мрачное пространство было сплошь заставлено кроватями, на которых сидели и лежали люди. На полу плакал худющий ребенок. Небольшая собака на коротких лапах с мордой, покрытой шрамами, обнюхивала ноги девочки, как будто подумывая, не отхватить ли кусок. Йенс отпихнул ногой собаку, поднял малышку и, прижимая ее к себе одной рукой, подошел к изможденной женщине, рядом с которой сидел второй ребенок, мальчик с золотистыми волосами.

— Я уже когдато приходил, — напомнил Йенс. — Искал Ларису Сергееву.

— Помню я вас.

Женщина улыбнулась и посмотрела на него с интересом. Но Валентина этого не заметила, потому что во все глаза смотрела на ребенка. Ей хотелось прикоснуться к волосам на хорошенькой головке, точно таким, как были у Кати, почувствовать их мягкость.

— Лариса здесь? — спросил Йенс, всматриваясь в темные уголки помещения.

Женщина рассмеялась и повела бровью.

— Съехала ваша Лариса.

— Куда?

— Почем мне знать? Несколько дней назад ни свет ни заря заявился к ней какойто мужчина. Они с час шептались и спорили, но, похоже, до чегото всетаки договорились, потому что она тогда же собрала вещи, привязала на спину ребенка и с тех пор мы ее не видели.

— Мужчина? — спросила Валентина. — А как он выглядел?

— Высокий. — Женщина снова улыбнулась Йенсу. — Но не такой высокий, как вы. Темнорусые волосы, одежда не новая, но аккуратная.

— А взгляд уверенный, как у человека, который точно знает, чего хочет?

— Да, — кивнула женщина. — Это он.

— Черт, — выругалась Валентина. — Он нас опережает.

Йенс вывел девушку на улицу, обвил ее шею рукой. Валентине стало тепло и уютно.

— Есть и другие места, — заверил он любимую.

Аркин в любое время мог шагнуть из тени и всадить ей в горло нож, чтобы положить конец бесконечной слежке. Но не делал этого. Он знал, что не сможет, точно так же как не смог перерезать нежное белое горло ее матери. Виктор презирал себя за слабость. Они были врагами. Они были угнетателями.

Инженер тоже был врагом, только врагом намного более опасным. Если Аркин убьет Валентину, ему придется убить и Фрииса, потому что иначе тот рано или поздно найдет его, в этом шофер не сомневался, и тот день станет для него, Аркина, последним.

Пока что он позволял девушке жить.

Аркин шел по длинному коридору гостиницы, ясно понимая всю степень риска. Он прекрасно знал, что здесь, в отеле «Де Русси», встретит скорее не Елизавету, а поджидающих его агентов охранки, и все же он не свернул. Остановившись перед нужной дверью, он долго прислушивался, но из номера не доносилось ни звука. Однако это ничего не значило. В ответ на его прикосновение дверь медленно отворилась, и он вошел в комнату.

Елизавета сидела на краю кровати. Она была в платье могильночерного цвета и шляпе с блестящими черными перьями и сеточкой вуали. Лицо было сведено мукой. Внушительных размеров ружье лежало у нее на коленях, словно ручная собачка. Госпожа Иванова поглаживала его рукой в перчатке. Увидев Аркина, она подняла оружие. Какоето время они молча смотрели друг на друга.

— Добрый вечер, Елизавета, — наконец произнес Виктор.

Женщина не ответила, поднялась с дивана и перехватила ружье обеими руками.

Аркин подошел к ней так близко, что мог дотронуться до ружья, но руки его не шевелились.

— Я не хотел, чтобы Катя умерла, — быстро произнес он.

Женщина медленно, словно через силу, покачала головой, как будто та была слишком тяжела для ее шеи.

— Валентина говорит другое.

Он подошел еще ближе. Сердце его тревожно зачастило — ствол ружья уперся ему в грудь.

— Стреляй, если это утешит тебя.

Глаза под вуалью закрылись. Аркин задержал дыхание и досчитал до десяти, но так и не дождался смертельного толчка в грудь.

Без слов он взял из рук Елизаветы оружие и бросил его на атласное одеяло, потом осторожным движением вынул шляпную булавку, и шляпа слетела на пол. Руки его обвили трепещущую фигуру женщины, и он прижался щекой к ее волосам, чувствуя на шее ее теплое и быстрое дыхание. Они простояли так, заново привыкая друг к другу, десять минут.

— Почему мне не хочется тебя ненавидеть? — прошептала она. — Неужели я такая ужасная мать?

— Как жаль, что мы не повстречались в другое время и в другом месте, — ответил он.

— Есть только это время и только это место.

Он поцеловал ее волосы, вдохнул знакомый запах и расстегнул жемчужную заколку. Золотые локоны упали Елизавете на плечо.

— Как ты узнала, что я приду сегодня? — спросил он.

— Я не знала.

Ее слова поразили его в самое сердце. Он представил себе, каково ей было совсем одной день за днем сидеть в этом гостиничном номере на краю кровати с ружьем в руках и, сдерживая ярость, дожидаться его прихода. На этот раз Аркин не смог сдержать чувств. Его слезы оросили ее волосы.

Валентина преследовала его неотступно. Тянулись недели, но они с Йенсом шли по его следу, как охотничьи псы, гоняющие лису от норы к норе. Ей хотелось, чтобы он, перебираясь с места на место, оставляя один безопасный угол за другим, постоянно чувствовал у себя за спиной ее ненависть. Для этого они ходили по кабакам и ночлежкам, по церквям и подвалам. У них всегда с собой были деньги, поэтому добывать информацию было несложно.