У нас есть доказательство того, что Яфет не сын моего отца, Агата. Мы узнали тайны Змея. Все его тайны, – возразил Тедрос. – И можем теперь использовать их против него. Теперь нам нужно просто найти, как выбраться отсюда…

– Тедрос? – сказала Агата.

– Что?

Затем он заметил зелёные отблески в глазах своей принцессы.

Обернулся и увидел новую, надвигающуюся из темноты змею, готовую проглотить их…

Детский крик.

Кричали два младенца.

Это было первое, что услышали Тедрос и Агата, пока окружавший их молочно-белый туман постепенно рассеивался, и сквозь него постепенно начала проступать новая сцена. Это напоминало то, как появляется на чистой странице рисунок тушью, сделанный Сторианом.

На смятой кровати, приткнувшейся в углу захламлённой убогой комнаты, лежала Эвелин Садер, обнимая своих запелёнатых новорождённых мальчиков-близнецов. Её бледное лицо было покрыто потом, а простыни, на которых она лежала, запачканы кровью. Малыши были почти неотличимы друг от друга, разве что у одного из них, розовощёкого, глаза были цвета морской волны, а у второго, бледного, – голубоватыми и прозрачными, как льдинки. Какая-то женщина с длинными седыми волосами – повитуха, как решил Тедрос, – наклонилась над Эвелин, промокнула её вспотевший лоб, сменила малышам пелёнки.

– Он идёт? – слабым голосом спросила Эвелин.

– Скоро будет, – произнесла одна из двух других повитух, прополаскивавшая в другом углу комнаты окровавленные полотенца. Третья повитуха стояла возле плиты, кипятила чай. У них обеих были точно такие же жёсткие седые патлы, как у первой повитухи. И лбы у всех повитух были одинаково высокими, и…

Тедрос оторопел.

– Сёстры Мистраль, – сказала Агата, оглядывая по очереди всех троих. Удивительно, но сёстры Мистраль уже двадцать лет назад выглядели в точности такими же старыми, как теперь.

«Они-то здесь как оказались?» – подумал Тедрос. Насколько ему было известно, пути-дорожки Эвелин Садер и сестёр Мистраль никогда не пересекались…

– Я должна увидеть его, – настаивала Эвелин, пытаясь успокоить того из близнецов, что был бледнее и кричал без умолку, в то время как его розовощёкий брат вёл себя тихо и даже улыбался беззубым ртом. – Вы обещали, что он придёт.

– Терпение, – сказала одна из сестёр по имени Альпа.

– Вы очень умно поступили, написав нам, – сказала вторая сестра, Бетна. – Ваш брат, Август, потратил немало времени и усилий, чтобы очернить наши попытки найти Единственного истинного короля, который положил бы конец правлению Сториана. У нас было мало союзников, даже наш собственный брат не верит в существование Единственного истинного короля, хотя сам не оставляет попыток установить свой контроль над Сторианом.

– Но теперь мы можем работать вместе ради достижения общей цели, – прошипела Омейда, наливая кружку горячего дымящегося чая и поднося её к губам Эвелин. – Вот, выпей, моя дорогая. Это придаст тебе сил выхаживать их.

Эвелин сделала глоток из кружки, продолжая гладить рукой своего плаксивого бледного сыночка, пытаясь успокоить его.

– Находиться в Фоксвуде им будет безопасно, правда? – встревоженно спросила Эвелин. – В Шервуде я больше оставаться не могу. Слишком много сюда высокопоставленных гостей приезжает, а мне теперь нужно такое место, где можно жить, никому не попадаясь на глаза. Особенно теперь, с двойней.

– Неудивительно, что у тебя близнецы, – хмыкнула Омейда. – Семейная традиция, так сказать.

– А ты имена для них уже выбрала? – спросила Альпа.

– Я выбрал, – раздался новый голос.

Мужской.

У Тедроса дрогнуло, а затем замерло сердце.

Он узнал этот голос.

Принц и Агата медленно повернули головы к дверному проёму, в котором появилась темная тень мужчины, за спиной которого виднелась пустынная улица, осенний ветер катил по ней разноцветные сухие листья. Мужчина проскользнул в дом, и стал виден облегающий его статную фигуру серебристый плащ с капюшоном. Лицо посетителя скрывала серебряная маска, позволяющая рассмотреть лишь поблёскивающие синие глаза и полные губы, на которых играла озорная усмешка.

– Нет… не может быть… – ахнула Агата.

Пришедший скользнул взглядом по тому месту, где стояли принц и принцесса – было такое ощущение, что он каким-то образом почуял их, – а затем повернулся к кровати.

– Привет, Эвелин, – сказал мужчина, не сводя глаз с близнецов. Протянул руку, легко прикоснулся указательным пальцем к головке плачущего бледного малыша, и тот моментально перестал кричать. – Двое мальчишек, представить только!

– Прошлое – это настоящее, а настоящее – это прошлое, – пристально глядя на него, сказала Эвелин.

– Воистину так. – Взгляд мужчины устремился на второго, розовощёкого добродушного малыша. – Но чтобы завершить свой план, тебе нужен только один из них. Позволь мне забрать вот этого, спокойного, в свою Школу. Избавь его от унижения расти на задворках какого-то Фоксвуда. Ну, привет, приятель. Позволишь мне официально посвятить тебя в студенты? – Он прикоснулся кончиком своего пальца к кончику пальца малыша, и тот неожиданно засветился золотым магическим огнём. – Добрый характер… милая улыбка… а теперь ещё и пальчик светится… Мой дорогой всегдашник, вскоре ты будешь ходить по залам в Башне Чести. Станешь живым доказательством того, что я действительно на стороне Добра, как многие считают.

И он озорно подмигнул младенцу.

– Я прекрасно понимаю, что ты шутишь, – сказала Эвелин, но при этом на всякий случай крепче прижала малыша к себе. – Если бы я по-прежнему преподавала в твоей Школе, у тебя было бы право видеть мальчика сколько и когда захочешь. Твоя Школа приняла меня, когда Артур прогнал меня из Лесов. Ты спас меня, когда я в этом так нуждалась. Ты моя истинная любовь. Но потом мой брат убедил тебя, что твоя истинная любовь – не я, и ты поверил этому старому дураку и вышвырнул меня, как рваный носок, несмотря на мою верность и преданность тебе. Но, отрёкшись от меня, от своих детей ты отрёкся тоже. Отныне ты больше никогда не увидишь их. И меня тоже.

– И тем не менее часть меня живёт и будет жить в тебе вечно, – сверкнул глазами мужчина. Он откинул простыни, приложил свою ладонь к груди Эвелин, и там, где должно было находиться её сердце, под надетым на ней платьем из синих бабочек появилось неяркое голубое сияние. – Я никогда не сомневался в твоей искренности, Эвелин. Я верю, что ты действительно любила меня. Но я также верю и твоему брату, который утверждает, что в ближайшие годы появится та, кого я сам полюблю сильнее, чем тебя. Но даже если это так, я не могу отбрасывать возможность того, что ты права. Вот почему перед тем, как прогнать тебя из Школы, я поместил в тебя частицу моей души. И если ты окажешься права, если это ты – моя истинная любовь, а Август Садер погубит меня… тогда в нужный момент используй эту частицу моей души для того, чтобы оживить меня. Согласись, разве не замечательно нам с тобой будет вновь оказаться вместе? – он посмотрел на маленьких близнецов и добавил: – Тем более что мы теперь – семья.