Мефодий опять смутился.

– Тоже мне подвиг, – буркнул он. – Она со мной даже не сражалась…

– Я слышала об этом в новостях, но никак не думала, что это твоя работа, – призналась Ким. – Хотелось бы узнать: на какой прием ты ее изловил?

– Не будь я прилично воспитан, сказал бы, на какой прием она его первой изловила… – начал было Мигель, но осекся под грозным взором новобранца, а после этого, поняв, что едва не поставил ученика в неловкое положение, с притворной усталостью закатил глаза. – Ладно, оставьте меня, посплю немного… А то вконец уморили своей болтовней…

– О чем это он? – полюбопытствовала Ким, когда они с Мефодием шли через пустой зал ресторана в кабинет директора, дабы предстать пред очи своих временных отцов-командиров.

– Да так, – неопределенно проговорил Мефодий, которому не хотелось ворошить прошлое по вполне понятным причинам. – Я был с ней в некотором смысле знаком…

– Еще интереснее! – Ошарашенная Ким даже остановилась. – А с кем еще ты знаком, новобранец, не отслуживший и года? С Юпитером? С Кроносом?

– Нет, с ними меня не знакомили, – ответил Мефодий.

– А с Афродитой, значит, знакомили?

– С ней знакомили.

– Постой-ка! – вдруг встрепенулась Ким. – Теперь я поняла, кто ты такой! Ты, видимо, был на тех августовских переговорах, да? До меня доходили слухи, что кто-то из наших присматривал за Афродитой, причем как днем, так и ночью!..

– Это был я, – сказал Мефодий. – И да, я почти двое суток провел с ней рядом так же, как и с тобой. Даже еще ближе. Так приказал тогда Джейкоб… Будешь теперь презирать меня?

– И ты хладнокровно отсек ей руки? Вот это сюжет для любовного романа! – воскликнула Ким. – Они были вместе всего одну ночь!..

– Две ночи.

– Пардон – две ночи… но их кланы враждовали, и когда понадобилось, он безжалостно поднял на нее меч!..

– Да иди ты! – отмахнулся Мефодий и зашагал дальше, определив по шутливому тону девушки, что эти неожиданно вскрывшиеся факты ничуть не повлияли на отношение Кимберли к нему.

– Погоди! – догнала она Мефодия, все еще смеясь. – Ну погоди же!.. Ты такой забавный, когда обижаешься… Не сердись, разве я не понимаю, что приказ есть приказ? Я, может, тоже была бы не прочь за каким-нибудь Аполлоном присмотреть, так не предлагают же… Вообще интересный ты человек: другой бы напыжился давным-давно, в грудь бы себя бил, мол, гляньте – вон я каков! А ты молчишь себе скромненько два дня, ни слова, ни полслова… – И, примирительно обняв Мефодия за плечи, дотянулась губами до его уха и заговорщически прошептала: – Ладно, герой, за твою доблесть угощаю тебя при первом же случае выпивкой. Помнишь? Я ведь еще твой должник…

Смотритель Малкольм был чернокожим и неимоверно высоким; если бы смотрителей приглашали играть в Национальную баскетбольную ассоциацию, он смотрелся бы там как свой среди своих. Впустив Исполнителей в кабинет, Малкольм представился, а также представил находившихся тут же смотрителей Джонатана и Бегущего Бизона. Первый был чем-то схож с Гавриилом – непримечательный на вид, щупленький пожилой человечек. Второй же, наоборот, сразу бросался в глаза своей колоритной внешностью. На быка Бегущий Бизон не был похож и подавно, более походил он на старого ворона: чернее черного длинные волосы (правда, без вплетенных в них перьев) и выдающийся далеко вперед нос с такой крутой горбинкой, что Мефодий невольно подумал, не мешает ли она индейцу видеть стоящего перед ним собеседника. Бегущий Бизон мгновенно перехватил эту шальную мысль и ответил на нее сдержанной и великодушной ухмылкой.

Первым делом Малкольм уточнил у Исполнителей их личные данные и место постоянной приписки Кимберли. Он уже был в курсе, что Мефодий – подчиненный Гавриила и чем этот новобранец так знаменит.

– Официально ввожу вас в курс событий и наших планов, – произнес Малкольм после всех протокольных вопросов. – Ситуация крайне тяжелая. Кругом сплошные чистки и репрессии. Мы не знаем о судьбе наших, попавших в плен; хочется надеяться, что они поступили по уставу… Небожители разгуливают по Нью-Йорку не таясь, и со дня на день к ним прибудет пополнение. Мы не уверены, что сможем остановить их акцию по блокировке телепатических каналов землекопа; мы даже понятия не имеем, как этому воспрепятствовать. Оперативными контрмерами уже не помочь, видимо, придется что-то изобретать. Думаю, смотритель Гавриил уже озадачил этим вопросом смотрителя Сатану. Смотритель Бегущий Бизон считает, что в Нью-Йорке пораженных аномалией порядка восьмидесяти пяти – девяноста процентов жителей. Я с ним полностью согласен – встречи миротворцев с землекопами проходят весьма активно…

Бегущий Бизон подтвердил это неторопливым кивком.

– Так что отныне каждый землекоп для нас потенциально опасен, – продолжил Малкольм. – Сейчас мы ожидаем вестей от Совета и пока ничего не предпринимаем. А вы возьмите у агента Леоне рабочую одежду и делайте вид, что занимаетесь ремонтом, а еще лучше, чтобы без дела не слоняться, и вправду подкрасьте тут что-нибудь. Сделайте доброе дело для нашего гостеприимного агента…

На следующее утро Мефодий и Кимберли присоединились к остальной бригаде, состоящей из таких же, как они, беспризорных Исполнителей, коих в общей сложности насчитывалось чуть более трех десятков душ. Дон Торретти не стал доверять отделочникам-дилетантам сложные работы вроде реставрации лепных узоров потолка, а бросил их на побелку и покраску. Ну а поскольку Мефодий и его подруга влились в состав бригады последними, им досталось самое неблагодарное занятие – чистка кафеля в отхожих местах.

Так что не успел еще герой как следует осознать свою героическую сущность, как уже с тряпкой в одной руке и флаконом чистящей жидкости в другой шлифовал стены туалетов бок о бок с верной Кимберли.

Безусловно, закрытие ресторана не осталось без внимания местной общественности, однако никаких подозрений у полиции не вызвало. Да и не могло вызвать, поскольку дон Торретти сытно кормил не только своих посетителей, но и полицейский участок родного района. За это копы отплачивали тем, что при любых случающихся в округе неприятностях дон Торретти вносился в список подозреваемых последним. Вот и сейчас полицейским не потребовалось входить в запертый ресторан для проверки своих подозрений – им хватило одного слова дона, чтобы подозрения эти исчезли безо всякого следа.

Пастора, конечно же, никто на работы не выгнал, но и домой не отпустили, оставив в качестве почетного гостя. С позволения дона Торретти Хьюго в первый же день отправился на экскурсию по его винным погребам, да так и затерялся где-то среди стеллажей с бутылками, обретя наконец под старость лет персональный рай на Земле.

Выход за пределы ресторана был возможен только с разрешения смотрителей, но Мефодий наружу и не стремился. Отговаривали его от этого сводки новостей, в которых частенько мелькали случайно зафиксированные видеокамерами лица сбежавших рефлезианцев. В одной из таких передач Мефодию продемонстрировали фотографии его и Кимберли, заснятые в тот момент, когда он вызволял девушку из лап полицейских и «людей в сером». («Это спецподразделение ФБР, – пояснил Малкольм для тех, кто был еще не в курсе. – Его кодовое название – Отдел Зеро. Раньше в нем работала всего дюжина агентов, теперь же, надо думать, он расширил свои штаты не на шутку».)