Рано утром — они услышали обращение генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Соломенцева к советскому народу. Поняли только одно — Центр начинает атаку на Армению и на Карабах. В республику вводятся войска. Как было сказано — в связи с нездоровыми проявлениями. Но то, что было для остальных советских людей — нездоровыми проявлениями — для них было национально-освободительной борьбой. А то, что для всех советских людей было наведением порядка — для них было подавлением.

Чувствуете разницу?

Занервничали. Хотя конкретно их это не касалось — все равно занервничали…

Жили они «по часам». Попеременно то один, то другой нес «вахту» в мансарде — там были окна на все стороны, и хорошо было видно, что происходит вокруг. Сейчас — на часах был Александр, единственный не-армянин (по матери, оттого и имя русское) в их компании — но для принятия решения нужны были все!

— Саша! — закричал Левон, нервно тиская автомат, немецкий МР40, в просторечье Шмайссер — иди сюда! Разговор есть!

Саша загремел сапогами. Спускаясь вниз по винтовой лестнице.

— Чо?

— Через плечо! — говорили по-русски, по-армянски как-то в голову не приходило — слышал, чего передают?

— Слышал. И чо?

— И чо! Тикать надо, чо! Пробираться надо в Карабах! Там наши.

— А зачем?

— Как зачем! Там наших сейчас убивать будут!

— А мы их здесь убивать будем!

— Погоди — сказал Гарик — а что Гурген скажет? Мы же ему клялись, да!

И в доказательство — показал шрам. Да, клялись…

На этом — была воспитана советская молодежь. С детства — они читали книжки, как революционеры — подпольщики боролись с царскими сатрапами. Как молодогвардейцы — вели подрывную работу против оккупировавших нашу землю фашистов. Все это — подавалось как подвиги, достойные примера. И если борьба с фашизмом действительно была подвигом — то героизируя подпольщиков начала века — власть сама не замечала, как подкладывала мощную мину под существующее государство. Как то тем, кто выпускал в печать воспоминания подпольщиков о том, как они уходя, разрядили Браунинг в дверь, а на следующий день с удивлением прочитали в газетах, что филер убит, а двое городовых ранено, потому что неопытные тульские полицейские сгрудились стадом у двери» — просто не приходило в голову, что кому то, прочитавшему это придет в голову простая и убийственная мысль: если можно было тогда, почему нельзя сейчас? Просто в голову не приходило, понимаете — оценить ситуацию так. Что кто-то из юных армянских подпольщиков — точно так же будет уходя, разряжать пистолет в советских милиционеров. И даже когда полыхнуло в Сумгаите, когда дым из Карабаха почуяли уже в Москве — все равно, такие книги продолжали идти в печать…

И Гарик, показав на шрам — а клялись с кровью, вскрывая вену — напомнил о чем-то, важном, вбитом с детства в голову этим неплохо, в сущности воспитанным пацанам. О нерушимости клятвы.

— Гургена нет. Может, его взяли уже!

— Нет. Нужно проверить…

Спокойный голос Гарика звучал убедительно. Левон поддался.

— Да. Ты прав. Брат…

Старшим в их группе был Тимур. Но он уехал и старшего не оставил — рассчитывал что вернется. Сейчас — старшим становился Гарик.

— Саня… — сказал он — съезди в город. Найди Гургена. Спроси, как быть дальше. Только будь осторожен…

— Я прикрою! — вскочил Левон.

— Не надо. У тебя армянское имя, а у него нет. Может быть, тебя сразу и схватят.

— Да, ты прав… — снова согласился Гарик.

— Иди к электричке. Заодно посмотри, что на вокзале, много ли ментов. На, вот…

Гарик протянул другу две десятки с портретом Ильича.

— И переоденься…

* * *

Когда Саня ушел — Гарик коротко взглянул на Левона.

— Собирайся. Упакуй сумки. Надо уходить.

— А как же Саша?

— Я ему не доверяю — отрезал Гарик — он не армян, полукровка. Такой предаст. Надо идти к своим…

* * *

Саша — наполовину русский с армянской душой, готовящийся стать террористом, потому что верил в то, что делает — слегка подпрыгивая, шел по дороге, которая ведет к небольшому полустанку, на котором останавливаются идущие в Ростов электрички. В Ростове — он из обычного телефона — автомата позвонит по номеру, который он и все члены группы помнили наизусть. В конце концов — они имеют вполне «законное» право встретиться с Гургеном — он всех их провел как агентов, освещающих отрицательную, и антисоветски настроенную молодежную среду и даже платил им деньги.

Он глянул на часы — отцовскую Победу. Только бы успеть… как раз сейчас электричка пойдет. Если не успеешь — потом полтора часа ждать, а из удобств на полустанке — только скамейки…

Солидный рык крупнообъемного автомобильного мотора — отвлек его от мыслей о Ростове, о вокзале и о Гургене. Только бросив взгляд за решетку — Саша окаменел. По дороге — медленно катился Урал, с него прыгали, на ходу разворачиваясь в цепь советские солдаты. Бежали к массиву, держа наготове свои автоматы…

Не раздумывая ни секунды — Саша повернулся и бросился назад, к дому…

* * *

В том, что произошло — сыграло роль многое. И ведомственный идиотизм, и перестраховка по принципу как бы чего не вышло и отсутствие квалифицированных кадров. Решили брать большими силами — вероятно, ради того, чтобы потом поэффектнее все это подать, вон мол — банду обезвредили. Спецов, которые могли бы бесшумно, ночью подойти к дачке, и взять врасплох группу молодых террористов не было. Верней, они были — но были в ростовском УГРО — а сотрудник КГБ скорее бы потерял свое удостоверение, которое как частичка знамени[118] — чем привлек к работе ненавидимых им хомутов. Своих же спецов — не было, чего говорить, если для борьбы с возможным захватом самолета в ростовском аэропорту существовала внештатная, а не специально подготовленная группа. Ее и бросили в бой, а кроме того — привлекли Внутренние войска. С мыслью о том, что ни в коем случае нельзя допустить попадания террористов в электричку или уходи их по воде. Не говоря уж про том, чтобы пропустить их до вокзала…

* * *

Левон и Гарик — уже почти собрались, когда услышали бегущего человека. Гарик нахмурился, достал ТТ, пошел к двери — и тут его чуть не сшиб с ног Александр.

— Солдаты! Идут сюда!

— Где?!

— На выезде!

Гарик сориентировался мгновенно.

— Бежим!

Левон подхватил тяжеленную, спортивную сумку.

— Брось!

— Нет!

Уходя последним — Гарик сделал то, что и планировал сделать — аккуратно катнул гранату с выдернутой чекой к плите, питавшейся от газового баллона. Через несколько секунд — он уже выбегал из гаража, сваренного из остатков железнодорожного вагона — в доме глухо громыхнуло, в спину пахнуло жаром.